Три гинеи

В качестве третьего примера инфантильной фиксации давайте выберем менее простой и, однако, более наглядный случай с мистером Джекс-Блейком. Здесь мы имеем дело с отцом, который сталкивается не с замужеством дочери, а с ее желанием зарабатывать себе на жизнь. Это желание также пробудило в нем очень сильную эмоцию, которая, по-видимому, имеет свое происхождение на бессознательном уровне психики. Опять же с вашего позволения мы назовем это случаем инфантильной фиксации. Софии, его дочери, предложили небольшую сумму за преподавание математики, и она спросила разрешение взяться за работу у отца, который незамедлительно и эмоционально отказал ей. «Дорогая, я впервые слышу, будто тебе собираются платить за репетиторство. Это совершенно недостойно тебя, милая, поэтому я не дам своего согласия. Ты можешь принять эту почетную, полезную должность, и я буду рад… но получать за нее деньги — совсем другое дело, которое унизит тебя в глазах почти любого человека». Весьма интересное заявление! Софии действительно пришлось вступить в спор. Почему недостойно, спрашивала она, и как это ее унижает? Ведь оплата работы не унижала Тома, ее брата, ни в чьих глазах. Это, как объяснил мистер Джекс-Блейк, совсем другое дело: Том — мужчина, поэтому он

«чувствует себя обязанным… содержать свою жену и семью»; Том «просто должен»

следовать по этому пути. И все же ответ не удовлетворил Софию. Она утверждала, что не только бедна и нуждается в деньгах, но также испытывает сильное и «искреннее чувство правомерной гордости за то, что сама зарабатывает». В конце концов, прижатый к стенке мистер Джекс-Блейк выдал истинную причину, по которой он возражал против того, чтобы его дочь брала деньги. Он предложил ей собственные деньги, если она откажется брать их у колледжа. Таким образом, стало ясно, что он не возражал против денег в целом, а лишь не хотел, чтобы она брала их у другого мужчины. Любопытный характер отцовского предложения не ускользнул от внимания Софии.

«В таком случае, — ответила она, — мне придется сказать декану „нет, я готова работать задаром“, а „мой отец предпочитает, чтобы я получала его личные деньги, а не колледжа“, и я думаю, что декан сочтет нас обоих по меньшей мере нелепыми глупцами».

Какую бы оценку ни дал декан поведению мистера Джекс-Блейка, мы прекрасно понимаем эмоции, лежащие в его основе. Он хотел сохранить власть над дочерью, ведь если она берет лишь его деньги, то остается зависимой. Если же она возьмет их у другого мужчины, то не только освободится от мистера Джекс-Блейка, но и станет зависимой от кого-то еще. Тот факт, что он предпочитал зависимость перед ним самим и смутно понимал роль финансов в этом вопросе, косвенно доказывает еще одно его завуалированное заявление. «Скажем, если завтра ты выйдешь замуж за человека, который понравится мне — а ты едва ли когда-нибудь выйдешь за другого — я обеспечу тебя хорошим приданым»^{110}. А если она станет работать, то сможет обойтись без отцовских денег и выйти замуж за того, кто понравится ей. Поведение мистера Джекс-Блейка легко понять и классифицировать, однако это очень важный случай, поскольку он типичен и весьма распространен. Мистер Джекс-Блейк не был чудовищем с Уимпол-стрит, он обычный отец, который вел себя точно так же, как и тысячи других викторианских мужчин, чьи биографии остаются неизвестными. Таким образом, этот случай объясняет многое из того, что лежит в основе поведения викторианцев — гендерную психологию, которая, по словам профессора Гренстеда, до сих пор остается столь неясной. Случай мистера Джекс-Блейка показывает, что его дочь ни в коем случае не должна зарабатывать, ведь в противном случае она станет независимой от отца и свободно выйдет замуж за любого мужчину, которого выберет сама. Поэтому желание дочери зарабатывать себе на жизнь вызывает две различные формы ревности: обе сильны по отдельности, а вместе они очень сильны. Показательно также и то, что для оправдания своего мощного чувства, берущего начало в подсознательном уровне психики, мистер Джекс-Блейк прибегнул к одной из самых распространенных уловок, не став аргументировать свое решение доводами, а апеллируя к эмоциям. Он обратился к глубинной, очень древней и сильной эмоции, которую мы, любители, можем назвать чувством женственности. Брать деньги — ниже достоинства дочери, говорил он; в противном случае это унизит ее в глазах почти каждого человека. Тома, как мужчину, это ничуть не унижало; дело было в различии полов. Он апеллировал к ее женственности.