Три гинеи

И далее: «Домохозяйки, работа которых была в основном стряпать, удалялись, едва пустели тарелки, оставляя джентльменов наедине с их элем и табаком» (Маколей, «История Англии», глава третья). Но, пока джентльмены выпивали, женщины отдыхали перед следующей готовкой. «В молодые годы моей матери, когда та еще не вышла замуж, традиция времен Регентства[331]

напиваться по-прежнему была в ходу. В Уоберн-Эбби[332] у старого верного дворецкого имелся своего рода обычай еженощно докладывать моей бабушке в гостиной. „Сегодня джентльмены отлично посидели; молодым леди стоило бы удалиться“, или „господа в этот вечер многое не успели“, — сообщал преданный дворецкий согласно обстоятельствам. Если молодых дам отсылали в комнаты, они любили наблюдать, стоя наверху, у лестничных перил, за громкой и бурной полемикой толпы джентльменов, выходящих из столовой» (Лорд Ф. Гамильтон[333]

, «Совсем недавно», с. 322). Оставим эту задачу ученым будущего — поведать нам, как именно повлияли выпивка и имущество на хромосомы следующих поколений.

^{16} Тот факт, что и мужчины и женщины имеют ярко выраженную, хоть и по-разному, страсть к одежде, кажется, избежал внимания сильного пола, в значительной степени благодаря гипнотической силе доминирования. Так, покойный судья Маккарди[334], подводя итоги дела миссис Фрэнко, отметил: «Нельзя ожидать, что женщины отрекутся от присущей им женственности или справятся с естественным желанием прикрыть какой-нибудь неисправимый физический недостаток … в конце концов, именно платье — главный способ их самовыражения… В вопросах одежды дамы всю жизнь ведут себя как дети, и психологию данного явления не стоит упускать из вида. Но, принимая во внимание вышесказанное, закон постановил, что надо соблюдать меру и не выходить за рамки благоразумия». Судья, огласивший это решение, носил ярко-красную мантию, меховую накидку и огромный кучерявый парик. И то, что сам он не наслаждался

«одним из естественных желаний скрыть какой-нибудь неисправимый физический недостаток» или «соблюдал меру и не вышел за рамки благоразумия», надо поставить под сомнение. Однако «психологию данного явления не стоит упускать из вида»; и тот факт, что сходство его внешнего вида с адмиралами, генералами, герольдами[335]

, лейб-гвардией[336], пэрами[337], бифитерами[338] и т. д. было настолько незаметным для него, что он позволил себе читать дамам нотации без всякого осознания и солидарности в отношении ее слабости, поднимает два вопроса. Как долго нужно совершать действие, прежде чем оно станет традицией; и — какой уровень социального престижа вызывает слепоту к великолепию собственной одежды? Необычный наряд, который не ассоциируется с какой-либо должностью и работой, редко избегает насмешек.