Три года в Соединённых Штатах Америки

Как же сладко мне спится в поездах. Мерное покачивание вагона и стук вагонных колёс усыпляют меня чуть ли не моментально, а вот на каждой остановке я просыпаюсь, но не полностью, а лишь пребываю в сладкой дремоте. Едва только поезд снова трогается, я тут же засыпаю до следующей остановки. Да, поездки в поездах, пусть даже длительные, не смотря на множество неудобств, мне нравились всегда. Ещё мне нравится выходить на станциях и полустанках, чтобы купить к столу что-либо в киосках на перроне или ещё лучше с рук у тётечек, приходящих к поездам, кто с чем. Раньше за это на некоторых станциях милиция гоняла гражданок, но далеко не на всех. Так, если ехать на поезде в Москву, то проезжая берегом Азовского моря, всегда можно купить просто шикарнейших вяленых и копчёных лещей, причём иногда просто громадных, с банную шайку. Разумеется не ту, которая круглая, а другую, побольше, овальную и что же за чудо эти азовские лещи. Если через такого леща очистить от чешуи и посмотреть на солнце, то он же, подлец, полупрозрачный, и, светится, словно рубиновый. С пивом такой красавец длиной сантиметров под шестьдесят, просто объеденье, особенно если у тебя имеется к нему свежий белый батон.

Отменное лакомство можно купить и в порту Кавказ, если поехать в Крым с Юга. У-у-у, каких бычков ловят там мальчишки неподалёку от паромной переправы. Размером больше, чем в половину мужской ладони. Не иначе, как их там специально откармливают. Бычков юные рыбаки тут же потрошат и бегом несут своим мамкам, а те немедленно жарят их на примусах, на небольших сковородках, предварительно перемешав с подсоленной мукой так, что получается коричнево-золотистый рыбный коржик. У-ух, какое объеденье! Таких бычков я едал в своём детстве трижды, когда мы всей семьёй ездили на море в Крым, в Алушту, где у нас живёт младший брат деда. Сейчас в порту Кавказ скорее всего бычков жарят в небольших кафешках, а вот в мои зрелые годы, когда развалился Союз, я такой вкуснятины больше не едал, но всё же наверное из-за того, что море засрали так, что в нём кроме медуз уже больше ничего не водилось, да, и те были грязные, словно тропические кочегары.

Зато мне хорошо помнится, как середине девяностых, когда я ещё не забрал родителей в Москву, но часто ездил к ним поездом, то уж не помню на какой станции в вагон садились весёлые, озорные и насмешливые, прелестные красавицы-хохлушки и звонкими голосами предлагали:

– А кому конфеты? Купите конфеты, вкусные, сладкие, просто объеденье! А какие свежие, только что с фабрики своровала!

И я покупал конфеты когда ехал домой, немного, килограммов десять, не больше. Зато когда возвращался в Москву… Вот тогда я набирал их целую сумку размером с хороший чувал. Набирал по полсотни килограммов, из-за чего на вокзал меня всегда приходил встречать мой друг, здоровяк Вася, и эти украинские конфеты, очень вкусные, как сейчас помню, мы потом ели всей нашей весёлой компанией недели две, а когда они заканчивались, то я снова ехал домой. Ещё одно лакомство мы покупали не так давно в Сочи, на рынке, и поэтому я взял с собой в дорогу двадцать бутылок пива и как только проснулся, сразу же выставил его из сумки под столик. Семён Петросян сунул было руку под стол, но я шлёпнул его по ней и с улыбкой сказал:

– Рано, Сеня, рано. Скоро выедем к морю и я дам команду.

Ну, а пока мы не выехали на позиции, то первым делом решили взгреться чайковским. Ох, до чего же я люблю тот, а теперь нынешний, советский вагонный чай! Индийский, со слоном, в маленьких цибиках. Или краснодарский, который ничуть не хуже, а даже ярче, краснее цветом и тоже имеет отличный вкус, куда там до него всяким липтонам в презервативчиках. Поэтому, достав из сумки большую картонную коробку с провизией, я попросил Ниночку, старшего лейтенанта из Москвы, работающую в спецподразделении «Жрецы Оракула», посмотреть, что следует взять из неё на стол, отправился к проводнице. Это был специально подготовленный к моей поездке вагон, и потому миловидная женщина лет сорока, явная куэрнина, широко улыбнулась мне и сразу же стала наливать нам чай в стаканы тонкого стекла, вставленные в мельхиоровые подстаканники с рельефным изображением локомотива, тянущего за собой вагоны. Заварка наливалась из большого заварочного чайника. Верный своим привычкам, я поставил на взятый у проводницы коричневый поднос восемь стаканов чая и понёс их в купе, там уже всё было готово к завтраку. Все мои провожающие неделю назад прилетели из Москвы, а потому вряд ли могли взять в дорогу домашние вкусности, приготовленные женами и матерями.