Три года в Соединённых Штатах Америки

Отличительной особенностью нового болида было то, что он имел огромный фонарь из лонсдейлита, обеспечивающий гонщику прекрасный обзор. К фонарю на прозрачных пилонах с функциями регулируемого антикрыла крепились два широко разнесённых больших зеркала заднего вида, помещённых в обтекатели. В передней части фонаря имелось два желоба с штангами, по которым с большой скоростью двигался вверх и вниз эластичный дворник стеклоочистителя. В нижней части фонаря имелись также форсунки омывателя, а потому ему не были страшны даже большие комья грязи, но такие из-под колёс гоночных автомобилей не вылетали. Этот болид, как и все прочие метеоровские автомобили, так же был сверхпрочным, а поскольку в нём нельзя было установить такую капсулу безопасности, которая смягчала бы удары, то в нём была применена совершенно иная система безопасности. Для каждого гонщика изготавливалось из поликарбона анатомическое кресло-экзоскелет, которое обхватывало собой всю его заднюю часть включая ноги и руки. В этом кресле, покрытым слоем вспененной асфальтеновой резины толщиной в три сантиметра под замшей, все детали были подвижными.

Пилот болида мог даже ходить с ним на теле, но установленное на специальные подвижный каркас, в случае удара, довольно массивное и потому весившее шестьдесят килограммов, кресло моментально обретало прочность поликарбонового монолита. Всё тело, ноги, руки и даже голова пилота с гоночным шлемом, кроме кистей рук и ступеней, плотно пристёгивались к креслу эластичными, но чертовски прочными, широкими бандажами, а потому вылететь из него он не мог ни при каком ударе. Гоночный болид, как и любой «Метеор», можно было разрушить полностью, но для этого он должен был столкнуться с бетонным монолитом толщиной в полтора метра, имеющим огромную массу, а такие на дорогах, как правило, не ставились. При желании, конечно, любой идиот мог найти, о что разбиться, но это был бы весьма дорогой способ самоубийства. К тому же все «Метеоры» класса «Полная автоматика», оснащались консолями Геи, а она ни в коем случае не допустит ничего подобного, то есть не позволит водителю или гонщику разогнать машину до безумных скоростей там, где это небезопасно и чревато последствиями.

Два таких гоночных болида нам и предстояло срочно довести до ума и выкатить из ворот автотехцентра. Из Союза во Францию уже выехали два здоровенных кунга и два отличных отеля на колёсах, а вскоре должен был ещё и вылететь и военно-транспортный самолёт «Ан-22», знаменитый «Антей», который гоночная команда «Метеоры Франции» зафрахтует на целый сезон, чтобы добираться из Франции до самых отдалённых трасс. Самолёт уже был оснащён новой топливной аппаратурой и переведён на водородное топливо, а потому его дальность полёта резко увеличилась. Так что хотя гоночная команда, как таковая, ещё не была создана, мы были уже готовы к гонке и мои помощники во Франции хотя и были офицерами КГБ, вовсе не являлись балластом. Все они почти год, а некоторые ребята и больше, в числе прочего осваивали профессию автомеханика, автослесаря, модельщика и вообще много чему научились. В эту загранкомандировку отобрали только тех офицеров, которые обладали не только специальными знаниями и навыками, необходимыми разведчикам, но и умели работать руками и хорошо думать головой, что и как нужно сделать, чтобы машина поехала.

Мы занимались в боксе той работой, которую хорошо знали и в которой понимали толк не смотря на всю её новизну. Поэтому уже через пять дней мы отвезли на автозавод концерна «Рено» все детали, которые нужно было прокалить, кроме, разумеется, тех, которые должны были превратиться в лонсдейлит. Их мы получили полностью готовыми. Дидье полностью выпал из этого процесса и появился в боксе после того, как представил меня нескольким французским чиновникам только для того, чтобы я снял с него мерки и ему пошили три гоночных комбинезона и изготовили два шлема – тренировочный и боевой. На автозаводе все технологи и инженеры пришли в изумление, когда узнали, что на первоначально этапе поликарбон прекрасно обрабатывается и вместо сварки просто склеивается, и только после нагрева до определённых температур, превращается в сверхпрочный материал, причём с различными свойствами, ведь из него можно было изготавливать даже практически вечные пружины различной степени упругости. В Советском Союзе уже все убедились в исключительно высоких качествах поликарбона, как конструкционного материала, но там знали и композитные фуллерены, которые в несколько раз превосходили поликарбон по прочности.