Три года в Соединённых Штатах Америки

Вместе с этим были сняты полотнища ткани и со всей нашей короткой трассы, которую ярко осветили огни прожекторов и несколько тысяч парижан громко ахнули и зааплодировали. Ещё бы не хлопать в ладоши, когда три конченых психа решили пробить кирпичную стену чуть ли не своими головами и один из них восседал на спортбайке. Со стороны смотровой площадки в самый центр стены ударил прожектор, и я, увидев зелёный сигнал, рванул с места, быстро разгоняясь до скорости в сто восемьдесят километров в час. Когда я вылетел с трамплина, стена прыгнула мне навстречу, мой спортбайк врезался в неё и с пушечным грохотом, разбрасывая тучу обломков кирпича, проломил. Встряхнуло меня при этом основательно, но и скорость я потерял при ударе так сильно, что приземлился в середине сцены. Вслед за этим прожекторы высветили ещё два круга и под рёв моторов стену пробили два гоночных болида, быстро затормозили и остановились в паре метров от прозрачной ограды. Тотчас были подняты вверх три панели, гоночные машины сдали назад, чтобы выехать на пандусы, а я поехал прямо и, как только мотоцикл остановился, вниз опустились четыре подножки.

Подбежавшие ко мне механики быстро отряхнули с меня щётками кирпичную пыль, я нажал на кнопку, моя сверхпрочная скорлупа раскрылась, а спинка откинулась назад. Я выпрямился приветственно помахал парижанам обеими руками, похожими из-за обтекателей на них отчасти на крылья птицы, а отчасти на клешни лобстера. Да, и посадка на новом супербайке была гораздо ниже, отчего мой шлем, когда я ложился грудью на топливный бак, своей нижней частью упирался в него, а сам я чуть ли не складывался в позу эмбриона, но зато полностью прятался за прозрачным обтекателем. Зрители, увидев столь странный мотоцикл, быстро поняли, для чего так сделано, громко ахнули и захлопали в ладоши. Тотчас засверкали вспышки фотоаппаратов, подиум пришел в движение я стал медленно оборачиваться вокруг своей оси. На свои подиумы выехали Дидье и Анри, откинули фонари болидов и тоже стали приветственно махать руками парижанам, благодаря их за то, что они пришли сюда в этот воскресный вечер, отказавшись от других развлечений. Думаю, что это того стоило, ведь не каждый же день авто и мотогонщики пробивают кирпичные стены. Наши имена часто звучали в этой дружелюбно настроенной толпе и даже репортёры улыбались нам, когда просили снять шлемы и улыбнуться им. Ещё не одержав ни одной победы, мы уже стали кумирами парижан, хотя никто из нас не родился в этом древнем городе.

Через двадцать минут механики помогли нам выбраться из кресел безопасности и мы пошли на банкет, устроенный в нашу честь сильными мира Франции. Ложа для почётных гостей была забита до отказа и в ней не было только президента Франции. Зато там сидели Жан-Жак Паскаль, Жан-Кристоф Лагранж и Ивон Готье. На банкете мы присутствовали в своих белых гоночных комбинезонах, украшенных синими и красными вставками и уже облепленными нашивками с логотипами наших спонсоров. На банкете в нашу честь собрались не только правительственные чиновники, считавшие нас рабочими лошадками, на которых они были не прочь прокатиться, но и бизнесмены, политики, а также артисты кино и эстрады. Меня и Дидье почти все хлопали по плечу, поглядывая на нас свысока, а вот до плеча Игоря мало кто дотягивался, да, его и знали, как авантюриста гораздого на всякие сумасшедшие выходки, но только с чужих слов и по сплетням. Из всех присутствующих кроме Ивон и двух Жанов, больше всего мне понравилось общаться с Мирей Матье, но наше общение продлилось не более трёх минут. Если честно, то не смотря на некоторое высокомерие, проявляемое к нам, общение с этими людьми мне понравилось, ведь большинство из них были в общем-то моими не то что бы кумирами, но весьма близко к этому.