Три кругосветных путешествия

С 1 марта настали проливные дожди; сырость воздуха и мокрота одежды начали действовать на здоровье служителей, почему и в жилую палубу для тепла поставлены были печки; к ежедневной порции, улучшенной запасенными в Калифорнии луком, тыквой и чесноком, прибавлено три чарки горячего пунша с хорошим количеством лимонного сока; три раза в неделю давали еловое пиво по бутылке на каждого, а по воскресным и праздничным дням готовились к обеду пироги с кашею и луком. Все предосторожности для воспрепятствования простуды и скорбута, к чести вахтенных офицеров, строго были наблюдаемы, все ночные и излишние работы искусством офицеров были предупреждаемы; но ни самый покой, ни чистый воздух в жилой палубе, ни веселое расположение духа к песням и разным забавам не могли отклонить вкрадывающихся простудных и других свойственных здешнему суровому климату болезненных припадков, которые, споря с искусством попечительного нашего медика, умножали иногда число больных до восьми человек, и хотя сие в отношении к целому экипажу было незначительно, тем более что страдания больных были непродолжительны, но вообще ослабевающая по времени команда не могло оправдывать попечения о поддержании сил, одна только надежда на скорую перемену лучшего климата утешала меня в сих прискорбных обстоятельствах.

17 марта благоприятные NW свежие ветры начали изменяться, заходить к NO и дуть довольно крепко, так что мы принуждены были иметь рифленые марсели, а 18-го на рассвете в широте S 57°14' вдруг настала тишина и продолжавшаяся большая зыбь при совершенном безветрии сделала наше положение не совсем выгодным, руслени и даже самые шкафутные поручни от боковой качки уходили в воду, шлюп не слушался руля, и должно было опасаться потери чего-либо из рангоута; в сем-то положении мы с салинга усмотрели в горизонте судно, идущее к NW. Мы полагали, что оно из Европы, и потому надеялись получить известие о политических делах оной, о которых в долговременное наше плавание ничего не слыхали, но, к общему прискорбию, желание наше не исполнилось. Наставший пополудни восточный ветер, облегчив нас от сильного колебания, мог бы содействовать к удовлетворению нашего любопытства, но кратковременный остаток дня и густой мрак лишили удовольствия иметь сношение с сим судном; почему и должны были мы прибегнуть к утешительному терпению и продолжать плавание. На другой день показались петрели, пинтады и несколько альбатросов.

21-го числа в широте S 57°35' около четырех часов пополудни усмотрено было с салинга на ОtS неизвестное судно; радуясь таковой встрече и пользуясь благоприятным ветром и тишиною моря, я приказал немедленно шлюпу «Аполлон» догнать и остановить судно, вслед за коим и сам спустился, поставив все возможные паруса для достижения оного прежде наступления темноты.

К сему побуждало меня не одно простое любопытство. Отправясь начальником двух судов из столь отдаленного места, где невозможно было получить никаких сведений о политических делах Европы, которые во время продолжительного моего путешествия легко могли измениться относительно России с другими морскими державами, я должен был иметь сугубую осторожность и пещись о сохранении чести флага и безопасности вверенных мне судов. Чувствуя вполне лестное доверие начальства и стараясь оправдать оное, я мог утешаться благополучным обратным приходом, ибо суда были крепки, хорошо снабжены и экипажи находились в полном здоровье и твердом уповании на скорое возвращение в отечество; для достижения сей цели оставалось мне желать одних только попутных ветров, успех же в прежних переходах обнадеживал и будущим. При таковых обстоятельствах я почел бы себя совершенно счастливым, ежели бы слух, разнесшийся в Ситхе от судов Американской компании, возвратившихся в прошлую осень из Охотска, не коснулся ушей наших. Нам сказали о вступлении французских войск в Испанию; а перед отправлением моим из Калифорнии г. Купер, командир шхуны, пришедшей из Монтеррея, рассказывал, будто бы последовал разрыв даже между Россиею и Англиею. Хотя таковые известия и не могли быть приняты за достоверные, при всем том сомнение тяготило душу, надлежало предпринять обратный путь и скрыть все опасения в самом себе.

При вступлении под паруса я решился плыть как можно далее от берегов Америки, где мятежи и вновь возникающие власти принуждали опасаться худых следствий и где посещением какого-либо порта я не надеялся приобрести достоверные нужные мне о политических делах сведения; заходить же к островам, на сем пути лежащим, почитал потерею времени, ибо ежели бы и удалось там найти какое-либо купеческое судно, то оно могло быть только Соединенных Штатов, едва ли после нас оставившее свою отчизну. По сим причинам все усилия надежды нашей устремлены были к мысу Горну, где я наверное полагал, хотя с потерею нескольких дней, встретиться с каким-либо европейским судном, ибо туда нередко многих привлекает обильный китовый промысел.