Три кварка

Евгений прошептал что-то на ухо Альберту и потихоньку выбрался из холла. В дверях он снова поймал взгляд проповедника. Тот смотрел на него так же напряженно, словно ожидая, даже требуя чего-то, что он, Женя, не выполнил. К требованию примешивалось некоторое удивление и разочарование. Кулановский издевательски подмигнул доктору и тихонько выскользнул из салона.

Его уход послужил сигналом. Слушатели стали разбегаться, как тараканы в лучах яркого света.

Доктор остался наедине с учеником. Трири сидел, устало свесив руки вдоль тела.

— Джимми, — слабым голосом произнес он, — вы сделали то, о чем я просил?

Оссолоп не отвечал, он рылся в саквояже доктора, запихивая туда бумаги и рекламные проспекты химических компаний. Этими материалами в изобилии оснащалась каждая лекция доктора Трири, поскольку фирмы щедро оплачивали столь оригинальную рекламу.

— Джимми!

— Да, доктор, да! — Оссолоп обернулся, он был возбужден, не пьян, а просто страшно, дико зол. — Я сделал все, как вы сказали, и результат вы видели! Ничего, ровным счетом ничего!

— Может, время… — задумчиво промолвил доктор.

— Какое там время?! Действие наркотика «бонц» мгновенно, вы это знаете. Нас надули, док, подло надули!

— Больше, Джимми, больше. Нас ограбили, нагло ограбили средь бела дня! Я истратил почти все свое состояние, Джимми, почти все деньги. Что делать, малыш, что делать?

— Как что делать?! — заревел Джимми, подскочив. — Я с него голову сниму!

— Снимайте, Джимми, делайте что угодно. Я устал. Мне бы чашечку крепкого кофе. Настоящего крепкого кофе,

40

Родившийся вопль в груди ученика доктора Трири ударился о стеклянные двери и проник в соседнюю комнату, заставленную стеллажами с книгами. Он не миновал вооруженных микроусилителями ушей Сэма Смита, склонившегося над зашифрованным документом с грифом «Совершенно секретно». Рука этого мужественного человека, сжимавшая на сей раз авторучку, застыла, точно скованная космическим холодом.

«Настоящим доводим до сведения, что существует аналог полукустарника бонц, — сообщала шифровка, — который представляет собой чрезвычайно редкое растение, высота его колеблется от тридцати до ста пятидесяти сантиметров. Узкие стреловидные листья аналога обладают приятным бальзамическим запахом. Для того чтобы определить его специфический аромат, достаточно растереть в руках высушенные веточки, сорванные в сухую погоду. Стебли прямые, разветвленные, голые, деревянистые внизу, эластичные и упругие на концах. К старости растение приобретает буроватый, темный цвет. Его острые листья имеют голубой отлив, снизу пушистые, сверху приглаженные, и нижние, и верхние одноперистые, трехраздельные, с узенькими долями. Цветы мелкие, с лепестками, внутри белыми, снаружи розоватыми. Ягоды светло-кофейного цвета, темнеют при хранении. Плоды аналога практического значения не имеют из-за низкого содержания целевых алкалоидов. Растет аналог одинокими экземплярами на склонах гор, в оврагах, на берегах ручьев и рек, любит глинистую и глинисто-каменистую почву.

Из имеющихся в нашем распоряжении плодов растения бонц выделен ряд алкалоидов, по своей активности в миллионы раз превышающих группу известных нам в настоящее время соединений этого типа».

Смит отложил листок и на цыпочках подошел к двери. Его прямой кинематографический нос чуть коснулся холодного стекла.

В салоне метались две фигуры. На журнальном столике стояла очень знакомая банка из-под кофе, возле нее высилась груда темных зерен. Ученик создателя теории наслаждения, указывая на плоды, широко, точно зевая, раскрывал рот. Усилители в ушах ревели:

— Это кофе! Нас надули! Это кофе, обычный кофе. Нас надули! — рычал Оссолоп. Апологет наслаждения и великий проповедник кивал в такт головой. Глаза его слезились.