Три метра над небом. Я хочу тебя

— Я так подозреваю, что в глубине души ты тоже любил учиться.

— А как же: особенно я любил изучать анатомию. Но непосредственно на подружках.

— Мама дорогая… Да ты что, зациклен на этом?

— Да, эту сторону я особенно люблю.

— Это заметно. В детстве ты, наверное, любил играть в доктора.

— В детстве? И не только! Хочешь, я сейчас тебя быстренько осмотрю?

— А знаешь, как это ни странно, я вижу в тебе парня скорее забавного, чем озабоченного!

— Ну, это уже кое-что.

— Да, потому что смотреть на самонадеянных типов ужасно смешно. Например, на таких, которые утверждают, что они — верх желаний любой итальянки. Все понятно про таких.

Она смотрит на меня и веселится от всей души. Темные волосы падают ей на смеющиеся глаза.

— Бог мой, помереть можно, ну и шут же ты! Дальше некуда!

Поворот приходится как нельзя более кстати. Отличный изгиб дороги, да еще с моей стороны. Я берусь за руль снизу и с силой поворачиваю его влево. Джин чуть не падает на меня. Я резко торможу, обхватываю ее двумя руками. Правой рукой хватаю ее за волосы и крепко их держу, так крепко, что рука затекает.

— Никто никогда не называл меня шутом.

И целую ее в губы. Она плотно сжимает их и пытается вырваться. Я крепко держусь за волосы, она крутится, стараясь освободиться. Притягиваю еще сильнее. В конце концов она поддается, и губы ее разжимаются.

— Ну, наконец-то, — шепчу я и отважно припадаю к ее рту.

— Ай! — она больно меня кусает.

Я подношу руку к губам и отпускаю ее.

Джин возвращается на свое сиденье.

— И это все? А я-то думала…

Я провожу пальцами по губе, пытаясь нащупать кровь. Но ее нет. Джин сидит, подняв руки, готовая к обороне.

— Ну так что, Стефано, или как там тебя, — Стэп, хочешь поссориться?

Я смотрю на нее с улыбкой.

— А у тебя неплохая реакция.

Она сильно ударяет меня по плечу: несколько болезненных ударов снизу вверх наносятся в одно и то же место.

— Ой, больно.

Я перехватываю ее руку, затем другую. И крепко удерживаю их: она неподвижно сидит на сиденье. Потом улыбаюсь: эти удары меня насмешили.

— Извини меня, Джин. Я не хотел. Мне просто показалось, что ты не против… — она снова делает попытку ударить меня, но я держу ее крепко. — И что мы договорились.

Я быстро выхожу из машины, не дожидаясь, пока она снова меня ударит.

— Закрывай, если хочешь. В общем, делай что угодно, машина-то твоя! Не волнуйся, никому твоя «Микра», не нужна — это полный отстой… Да и в поворот она плохо входит.

Джин одним щелчком закрывает машину и догоняет меня.

— Эй, ты, полегче на поворотах. Не надо меня злить, а то плохо кончишь, — но тут Джин читает вывеску. — «Полковник». И что, это название такое?

— Да, название. А ты думала, это имя владельца ресторана, вывешенное вместо названия?

— Ты и вправду рассчитываешь заклеить девушку с помощью таких тупых шуток?

— Нет, насчет тебя я спокоен. Тут успех обеспечен.

— Ах, тебе обеспечен успех?.. Посмотрите-ка на него.

— Мир, согласна? Давай-ка съедим по классному бифштексу.

— Идет. Насчет мира согласна, а вот насчет ужина… кто платит, ты?

— Это зависит…

— От чего?

— От того, как дело пойдет после ужина.

— Ты опять за старое? Так вот: после ужина я отвезу тебя обратно к твоему мотоциклу и все. Ясно? Соглашайся сразу, иначе дело не дойдет даже до брускетты[19]. Ты ужином меня вздумал шантажировать? Противно даже!

Джин входит в ресторан с гордым видом. Ей весело. Я иду за ней следом. Народу немного. Мы садимся за столик подальше от печки, возле которой слишком жарко. Я снимаю куртку. И понимаю, что голоден.

К нам сразу же подходит официант.

— Добрый день, молодые люди, что будете заказывать?

— Так, для синьорины — только брускетту. А мне принесите, пожалуйста, на первое — тальятелле с артишоком и бифштекс по-флорентийски с салатом.

Смотрю на Джин с улыбкой.

— Или синьорина передумала и хочет что-нибудь еще?

Джин весело обращается к официанту:

— Все то же самое, что заказал молодой человек. И еще принесите хорошего пива.

— И мне пива.

Официант все записывает и уходит, довольный таким простым заказом.

— Если ты хочешь расплатиться по-римски[20], скажи мне, где ты живешь, и завтра я завезу тебе деньги, идет? Это чтобы ты понял, что десерта не будет.

— Ах, не будет? Ты сильно ошибаешься. Здесь такое мороженое с трюфелем делают, что закачаешься, его надо есть, опуская в кофе.

— Привет, Стэп. Куда ты пропал? Ты обуржуазился, как и все.

К нам подходит Витторио, Полковник, и он, как всегда, очень любезен.

— Все ходят в «Челестину»: там можно девчонку подцепить. Вот туда и повалили. Бараны вы все, — он упирается руками в наш стол: — А ты похудел, знаешь?

— Я два года прожил в Нью-Йорке.

— Да ты что? Вот почему тебя так долго не было видно. Там так плохо кормят?

И он радостно смеется над своей шуткой.

— Слушай, Витто… цены тебе нет! Скажи, чтобы нам принесли брускетту, а?