Три мушкетера

«Послушайте, не лучше ли мир, чем подобная война? - предложил негодяй. - Я немедленно возвращаю вам свободу, объявляю вас воплощённой добродетелью и провозглашаю вас Лукрецией Англии».

«А я объявляю, что вы её Секст, я разоблачу вас перед людьми, как уже разоблачила перед богом, и если нужно будет скрепить, как Лукреции, моё обвинение кровью, я сделаю это!»

«Ах, вот что! - насмешливо произнёс мой враг. - Тогда другое дело. Честное слово, в конце концов вам здесь хорошо живётся, вы не чувствуете ни в чём недостатка, и если вы уморите себя голодом, то будете сами виноваты».

С этими словами он удалился. Я слышала, как открылась и опять закрылась дверь, и я осталась, подавленная не столько горем, сколько - признаюсь в этом - стыдом, что так и не отомстила за себя.

Он сдержал слово. Прошёл день, прошла ещё ночь, и я его не видела. Но и я держала своё слово и ничего не пила и не ела. Я решила, как я объявила ему, убить себя голодом.

Я провела весь день и всю ночь в молитве: я надеялась, что бог простит мне самоубийство.

На следующую ночь дверь открылась. Я лежала на полу - силы оставили меня…

Услышав скрип двери, я приподнялась, опираясь на руку.

«Ну как, смягчились ли мы немного? - спросил голос, так грозно отдавшийся у меня в ушах, что я не могла не узнать его. - Согласны ли мы купить свободу ценой одного лишь обещания молчать? Послушайте, я человек добрый, - прибавил он, - и хотя я не люблю пуритан, но отдаю им справедливость, и пуританкам тоже, когда они хорошенькие. Ну, поклянитесь-ка мне на распятии, больше я от вас ничего не требую».

«Поклясться вам на распятии? - вскричала я, вставая: при звуках этого ненавистного голоса ко мне вернулись все мои силы. - На распятии! Клянусь, что никакое обещание, никакая угроза, никакая пытка не закроют мне рта!.. Поклясться на распятии!.. Клянусь, я буду всюду изобличать вас как убийцу, как похитителя чести, как подлеца!.. На распятии!.. Клянусь, если мне когда-либо удастся выйти отсюда, я буду молить весь род человеческий о мщении вам!»

«Берегитесь! - сказал он таким угрожающим голосом, какого я ещё не слышала у него. - У меня есть вернейшее средство, к которому я прибегну только в крайнем случае, закрыть вам рот или, по крайней мере, не допустить того, чтобы люди поверили хоть одному вашему слову».

Я собрала остаток сил и расхохоталась в ответ на его угрозу.

Он понял, что впредь между нами вечная война не на жизнь, а на смерть.

«Послушайте, я даю вам на размышление ещё остаток этой ночи и завтрашний день, - предложил он. - Если вы обещаете молчать, вас ждёт богатство, уважение и даже почести; если вы будете угрожать мне, я предам вас позору».

«Вы! - вскричала я. - Вы!»

«Вечному, неизгладимому позору!»

«Вы!..» - повторяла я.

О, уверяю вас, Фельтон, я считала его сумасшедшим!

«Да, я!» - отвечал он.

«Ах, оставьте меня! - сказала я ему. - Уйдите прочь, если вы не хотите, чтобы я на ваших глазах разбила себе голову о стену!»

«Хорошо, - сказал он, - как вам будет угодно. До завтрашнего вечера».

«До завтрашнего вечера!» - ответила я, падая на пол и кусая ковёр от ярости…

Фельтон опирался о кресло, и миледи с демонической радостью видела, что у него, возможно, не хватит сил выслушать её рассказ до конца.

XXVII

ИСПЫТАННЫЙ ПРИЕМ КЛАССИЧЕСКОЙ ТРАГЕДИИ

После минутного молчания, во время которого миледи украдкой наблюдала за слушавшим её молодым человеком, она продолжала:

- Почти три дня я ничего не пила и не ела. Я испытывала жестокие мучения: порой словно какое-то облако давило мне лоб и застилало глаза - это начинался бред.

Наступил вечер. Я так ослабела, что поминутно впадала в беспамятство и каждый раз, когда я лишалась чувств, благодарила бога, думая, что умираю.

Во время одного такого обморока я услышала, как дверь открылась. От страха я очнулась.

Он вошёл ко мне в сопровождении какого-то человека с лицом, прикрытым маской; сам он был тоже в маске, но я узнала его шаги, узнала его голос, узнала этот величественный вид, которым ад наделил его на несчастье человечества.

«Ну что же, - спросил он меня, - согласны вы дать мне клятву, которую я от вас требовал?»

«Вы сами сказали, что пуритане верны своему слову. Я дала слово - и вы это слышали - предать вас на земле суду человеческому, а на том свете - суду божьему».

«Итак, вы упорствуете?»

«Клянусь перед богом, который меня слышит, я призову весь свет в свидетели вашего преступления и буду призывать до тех пор, пока не найду мстителя!»

«Вы публичная женщина, - заявил он громовым голосом, - и подвергнетесь наказанию, налагаемому на подобных женщин! Заклеймённая в глазах света, к которому вы взываете, попробуйте доказать этому свету, что вы не преступница и не сумасшедшая!»

Потом он обратился к человеку в маске.

«Палач, делай своё дело!» - приказал он.

- О! Его имя! Имя! - вскричал Фельтон. - Назовите мне его имя!