Три недели в настоящем

— Я надеюсь, вы, Юрий Маркелович, читали письмо первого путешественника? — тот, склонив к плечу голову, посмотрел на меня удивлённо. О первом путешественнике он наверняка в первый раз слышал. — И помните, что он сознательно не посвятил меня, как можно сменить владельца…

Виктор Александрович писал, что не хотел бы, чтобы часы «пошли по рукам». Поэтому решил меня в технологию, с которой его невольно познакомил отец, не посвящать. Хотя, в общих чертах, я догадывался, как это можно было бы осуществить. Но на отработку нужно было затратить время, которого у меня почти не было, и свободный напарник, готовый испытать это на себе…

— Ты, Валерий Евгеньевич, имеешь в виду Виктора Александровича Егорова? Это он первый путешественник? — Юрий Маркелович соображал очень хорошо.

«Да, это тот человек, который непроизвольно, конечно, принёс нам эту головную боль!» — хотелось ответить мне. Но я лишь кивнул. Кого в этой ситуации будут интересовать мои личные переживания!

— Это он откуда-то принёс часы?.. А, интересно, откуда? — Богданов теперь переводил взгляд с одного лица на другое.

Дима развёл руками, Олег пожал плечами. Пришлось снова и честно отвечать мне:

— Он сам не знал этого. Ему тогда семи лет не было. — теперь у полковника брови взлетели вверх. — Побаловаться взял. И потом не смог уже вернуться. Так и прыгал без возврата до нашего времени, пока не догадался остановиться. Я, например, считаю, что он не мог ускакать далеко. Хотя со времени его остановки уже прошло почти пятьдесят лет…

И я, со слов Виктора Александровича, вкратце пересказал историю о потерянном мальчике. Примерно, как слышал от автора.

— …Потом его у нас в городе обнаружила моя бабушка, привела домой и признала своим сыном. Потом он, как и мой отец, пошёл в школу… А часы с этого времени ото всех прятал. Мечтал как-то вернуться обратно в своё время… Потом, когда медицина обнаружила у него рак, подарил часы мне…

— Безо всяких условий? — спросил Богданов.

— Да. Он вообще ничего не сказал. Только запустил сканер отпечатка с моим пальцем. Но я и об этом узнал только недавно. И теперь я поневоле являюсь единственным путешественником во времени.

Олег и Дима, как бы в подтверждение моих слов, синхронно кивнули.

— Там есть даже сканер отпечатка?! — как-то неестественно удивился полковник.

— Да, полный комплект безопасности. От несанкционированного нажатия и от постороннего вторжения. — ответил я.

— А мне казалось, что в будущем будут какие-то иные технологии. Вроде, голосового управления, опознания по биотокам… — сказал Богданов.

— И связи по всем доступным каналам… — неожиданно подал голос, молчавший до сих пор, Димка.

— Да, и этого, конечно, но мы видим всё застывшим на этом сегодняшнем уровне. И, даже, кое-что из прошлого. Это не кажется странным? — спросил Юрий Маркелович.

«Умище!» — снова восхитился я. Самому такое несоответствие только сейчас бросилось в глаза.

— Ну, связь-то, предположим, есть. — я вспомнил про часовую функцию. — Они пятьдесят лет уже секунда в секунду идут…

Все посмотрели на меня. Я смущённо улыбнулся:

— Только сейчас вспомнил… И существующие сейчас светодиоды вряд ли останутся такими яркими через пятьдесят лет. А эти… — я снова подтянул вверх рукав. Чтобы все увидели белые цифры и ярко пульсирующее зелёное сердечко. — И радиация…

Впрочем, про радиацию говорить не следовало. Поэтому я замолк и опустил глаза, пытаясь найти какой-нибудь правдоподобный выход. Спас положение Олег, который спокойно спросил:

— Ты что, в реактор что ли лазил?

— Причём здесь реактор. — подыграл я. — Фоновая радиация за это время любую электронику съест. Пятьдесят лет, всё-таки. А она как новенькая!

— Валера! — Юрий Маркелович, по-прежнему, словно старый друг, обращался ко мне на «ты». — А как ты ушёл тогда от майора Вяземского? Мне это кажется невозможным. Ты как мог покинуть кабинет? Ведь прибор перемещает только во времени.

Я переглянулся с друзьями. Олег смотрел немного недовольно, его, наверняка, волновал вопрос игры только на нашей половине поля, который стал волновать и меня. А Димка Калашников смотрел на меня спокойно. И я сказал:

— Помнится, мы договаривались не задавать вопросы про подробности. — мне нужно было пока просто напомнить об этом. Юрий Маркелович вздохнул. — Но как раз эта тема уже была сегодня затронута, поэтому я отвечу. Кабинета Вяземского в две тысячи третьем году ещё не было. Да и всего здания тоже. Семнадцатого июля в десять вечера я оказался на месте, где должны были только начинать строительство… А потом пошёл на встречу с сержантом Тальниковым В. А., чтобы изъять у вышеназванного его служебный значок… — я покачал головой. — Совершенно непреднамеренно.

Богданов легко улыбнулся. Он понимал всё очень быстро. И спросил:

— Как это, мгновенно переместиться на почти пятнадцать лет? Я не могу представить! Что ты чувствуешь?..

Я снова переглянулся со своей свитой. Дима теперь откровенно пожал плечами. Чего уж!

Что же я чувствую? Тогда я чувствовал страх. Животный ужас! Когда пропала опора под ногами… Очень не хотелось так неоправданно глупо умирать в чужом времени.