Три повести о Малыше и Карлсоне

– Что ты хочешь сказать этим «гей-гоп»? – с каким-то смутным беспокойством спросил Малыш.

– Когда я говорю «гей-гоп», то я и хочу сказать «гей-гоп», – заверил Карлсон Малыша, но глаза его подозрительно заблестели.

– И дядя Юлиус тоже приедет, – продолжал Малыш. – Ему нужно посоветоваться с доктором и лечиться, потому что по утрам у него немеет тело.

И Малыш рассказал Карлсону, какой тяжёлый характер у дяди Юлиуса и что он проживёт у них всё время, пока мама и папа будут плавать на белом пароходе, а Боссе и Бетан разъедутся на каникулы кто куда.

– Уж не знаю, как всё это получится, – с тревогой сказал Малыш.

– Гей-гоп! Они проведут две незабываемые недели, поверь мне, – сказал Карлсон.

– Ты про кого? Про маму и папу или про Боссе и Бетан? – спросил Малыш.

– Про домомучительницу и дядю Юлиуса, – объяснил Карлсон.

Малыш ещё больше встревожился, но Карлсон похлопал его по щеке, чтобы ободрить.

– Спокойствие, только спокойствие! Мы с ними поиграем, очень мило поиграем, потому что мы с тобой самые милые в мире… Я-то во всяком случае.

И он выстрелил над самым ухом Малыша, который от неожиданности даже подпрыгнул на месте.

– И бедному дяде Юлиусу не придётся лечиться у доктора, – сказал Карлсон. – Его лечением займусь я.

– Ты? – удивился Малыш. – Да разве ты знаешь, как надо лечить дядю Юлиуса?

– Я не знаю? – возмутился Карлсон. – Обещаю тебе, что он у меня в два счёта забегает, как конь… Для этого есть три процедуры.

– Какие такие процедуры? – недоверчиво спросил Малыш.

– Щекотание, разозление и дуракаваляние, – серьёзно сказал Карлсон. – Никакого другого лечения не потребуется, ручаюсь!

А Малыш с тревогой глядел вниз, потому что из многих окон стали высовываться головы – видно, люди хотели выяснить, кто это стреляет. И тут он заметил, что Карлсон снова заряжает пистолетик.

– Не надо, Карлсон, прошу тебя, – взмолился Малыш. – Не стреляй больше!

– Спокойствие, только спокойствие, – сказал Карлсон. – Послушай, – продолжил он, помолчав, – я вот сижу и обдумываю одну вещь. А как по-твоему, может ли домомучительница тоже страдать онемением тела?

Но прежде чем Малыш успел ответить, Карлсон, ликуя, поднял руку с пистолетом над головой и выстрелил.

Резкий звук прокатился по крышам и замер. В соседних домах загудели голоса: то испуганные, то сердитые, а кто-то крикнул, что нужно вызвать полицию. Тут Малыш совсем вышел из себя. Но Карлсон сидел с невозмутимым видом и жевал булочку, уже последнюю.

– Чего это они там расшумелись? – недоумевал он. – Разве они не знают, что у меня сегодня день рождения?

Он проглотил последний кусочек булочки и запел песню, милую песенку, которая так хорошо звучала летним вечером.

Пусть всё кругомГорит огнём,

А мы с тобой споём:Ути, боссе, буссе, бассе,Биссе, и отдохнём.Пусть двести булочек несутНа день рожденья к нам,А мы с тобой устроим тутУти, боссе, буссе, капут,Биссе и тарарам.

Карлсон-первый ученик

В тот вечер, когда мама и папа отправились в путешествие, косой дождь барабанил по стёклам и гудел в водосточных трубах. Ровно за десять минут до их отъезда в квартиру ворвалась фрекен Бок, промокшая до нитки и злая как собака.

– Наконец-то! – прошептала мама. – Наконец-то! Она целый день прождала фрекен Бок и теперь, конечно, нервничала, но фрекен Бок этого не заметила.

– Я не могла прийти раньше. И в этом виновата Фрида, – хмуро сказала она.

Маме надо было о многом поговорить с фрекен Бок. Но времени на это уже не было: у подъезда их ждало такси.

– Главное, заботьтесь о мальчике, – сказала мама со слезами на глазах. – Надеюсь, с ним ничего не случится за время нашего отсутствия.

– При мне никогда ничего не случается, – заверила фрекен Бок, и папа сказал, что он в этом не сомневается.

Он был уверен, что дома всё будет в порядке. А потом папа и мама обняли на прощание Малыша, вышли на площадку и исчезли в лифте… И Малыш остался один с фрекен Бок.

Она сидела за кухонным столом, большая, грузная, раздражённая, и приглаживала мокрые волосы своими большими, красными руками. Малыш робко посмотрел на неё и попытался улыбнуться, чтобы показать своё дружелюбие. Он помнил, что, когда фрекен Бок в первый раз жила у них, он боялся её и относился к ней сперва очень плохо. Но теперь ведь всё было иначе, надо было скорее радоваться тому, что она здесь, в доме. И хотя встреча фрекен Бок и Карлсона не предвещала ничего хорошего, Малыш был благодарен домомучительнице за то, что она согласилась у них пожить. Ведь иначе мама никогда в жизни не разрешила бы ему остаться, чтобы оберегать Карлсона, это уж точно. Поэтому Малышу хотелось с самого начала вести себя с фрекен Бок хорошо, и он вежливо спросил её:

– Как поживает Фрида?