Три сестры. Диана

Тося прислала несколько открыток, правда подписала, что сейчас Берлин выглядит не так. Ещё и фотографию. Она стояла в форме, в накинутой на плечи шинели, на фоне каких-то колонн и ступенек, а вокруг была огромная толпа солдат. Но главное, в том письме были несколько строк об Ане.

О старшей сестре мы ничего не знали, только то, что она ушла на фронт. Да наш сосед, военком, как-то обмолвился маме, чтоб она забыла о старшей дочери, и не вспоминала, пока война не закончится. Для её же блага.

— Разведка значит, — поджала тогда губы бабушка.

— Чего бы она там забыла? — удивилась тогда ещё мама.

— Внешность, язык, ты её кое-чему научила… — перебирала бабушка, словно думала вслух. — И правда, лучше и не вспоминать. А то здесь аукнемся, а где и как откликнется неизвестно.

С тех пор мы о сестре молчали. А если кто и расспрашивал, то пожимали плечами и не отвечали. Поэтому и буквально две строчки, что видела сестру, что жива и здорова, были так дороги. Пусть и без имени.

Но той весной для нашей небольшой семьи война не закончилась. От Ани и вовсе не было вестей, а Тося только осенью написала, что её часть выведена из боевых действий.

— Боевые девицы у меня внучки, — хмыкала бабушка. — Матрён, а не заневестится у нас там Тося-то? Девка видная, да при погонах.

— Давно бы уже написала, если б кого встретила, — улыбалась мама после смерти отца еле заметно. — Тося не Аня, в себе не удержит.

— А если он из этих, японцев? — размышляла вслух бабушка. — Интересно, если внучка жениха с тех краёв привезёт, его как считать? Как сувенир из далёкой страны или военный трофей?

— О! Тоська ещё и заикнуться не успела, а ты уже насмешничаешь! — фыркнула я, отвлекаясь от листочков с диктантами младших школьников.

Учителей не хватало, и те старшеклассники, что учились на отлично помогали. Кто-то с чтением, кто-то со счётом. Меня просили работы проверять.

— Хочешь сказать, что она бабушкиных шуток испугается? — смеялась бабушка. — А ты не отвлекайся. Вон, заранее привыкай, раз такую работу выбрала.

Эти речи были не просто так. Я планировала после школы пытаться получить высшее образование. И рассчитывала поступить в педагогический.

— Раньше как было, читать и писать умеешь, и достаточно, уже грамотный. А сейчас вон и школы уже не хватает. Институты подавай. — Ворчала бабушка.

А потом было первое письмо от Ани. Большое, с расспросами и обещанием скоро приехать.

— Ну, всё, — вздохнула тогда бабушка. — Дождалась считай девок.

Вечером она позвала маму в свою комнату, долго ей что-то говорила и отдала ключ от своего сундука, что всегда носила на поясе. А через месяц бабушки не стало.

Сильная женщина, что из девчонки-бесприданницы смогла превратиться в ту, что удержала в своих руках непростое дело покойного мужа. Вырастила сына, дождалась его с войны, страшнее которой и вспомнить тогда было нельзя. Пережила смутное время революций и гражданской войны, достойно прошла по жизни, поддерживая невестку и воспитывая внучек. И ушла, когда решила, что дождалась возвращения птенцов в родной дом. Пусть и такого.

Для нас с мамой дом вдруг стал казаться слишком большим. Ведь отец ставил его в расчёте на большую семью. А остались только мы с мамой.

— Скоро и ты уйдёшь, — вздыхала мама, заплетая мои тëмные как у папы волосы. — И то верно, не сидеть же тебе всю жизнь у вдовьей юбки.

— Мам, я учиться. — Напоминала я.

— Учиться, да. А потом работать. Или замуж куда далеко выйдешь. И что я тогда здесь одна делать буду? С эхом перекликиваться? Хоть на постой людей пускай. — Переживала она.

— Нет! Мам, не вздумай! Не для чужих отец дом ставил! — по детски категорично заявляла я. — Ты… Тебе если плохо, то ты замуж иди! Вон, всё село ждёт, чем у приезжего похождения в твою аптеку закончатся. Я попрекать не стану!

— Вооон, оно что, — хмыкнула мама.

Осенью сорок пятого, почти под заморозки, в наше село приехали несколько семей. Мы их называли подселенцами. Отдавали им пустые дома, что остались без хозяев. А работы и без того всегда хватало. Были там два брата. Один приехал с семьёй, второй был холост. Оба после фронта. И холостому, Владимиру, как говорили на селе, мама глянулась. Вот и ходил он в аптеку. Долго ходил, а потом перестал, только при встрече где в селе, долго провожал маму взглядом.

— Мам, а чего это он? — спросила я как-то.

— Историю я ему рассказала, — чуть улыбнулась мама. — Как приехал в одну деревню по соседству вот так с фронта парень, как хозяйство поднял, как завидным женихом стал. А жену себе выбрал не ровню, и достатка нет, и слава о семье не очень. Одно хорошо, родители образованные, медики. И как тот парень свою жену в люди вывел, образование дал, к уважаемому делу приставил. Как правило в доме завёл, что старшая в его доме мать, и что к ней с почтением и уважением, но жена его в доме хозяйка. Как детки появились, как каждой дочке радовался. Как на войну ушёл. И не вернулся. Хорошая вышла история, понятная. Да и Владимир не дурак. Тяжело мне без мужа, Дина, плохо. Но без моего мужа.

— Потому что вы муж и жена? — спросила я.