Три сестры, три королевы

«Я выйду замуж, когда принцу исполнится четырнадцать, то есть через семь лет, и я вовсе не возражаю против ожидания, хоть это и долго. Но все это время я буду дома, учить испанский язык. Он очень сложный язык, но Екатерина говорит, что будет меня учить ему. Думаю, я буду платить ей за уроки, потому что она живет очень скромно. Ее родители по-прежнему не дают ей денег, и мы не выплачиваем ее вдовьей доли, пока ее отец не выплатит весь выкуп за невесту. Только мне не разрешается с ней часто видеться или делать ей какие-либо подарки. У меня будет грандиозное венчание, но до тех пор я буду оставаться дома. А титул у меня будет сразу, он у меня уже есть! Я – принцесса Кастильская, и на всех моих вещах уже вышивают мою эмблему и венец. Теперь я везде буду старшинствовать над бабушкой и Екатериной, можешь себе представить, как бабушке это понравится! Она уже провела со мной торжественную беседу об опасности гордыни и велела мне брать пример со вдовствующей принцессы Екатерины, которая ежедневно смиряется до уничижения. Приезжай, я покажу тебе рубин! Это самый большой камень из тех, что я видела за всю свою жизнь! С ним на шее можно утопиться!

С любовью,Мария».

Едва ли ей стоило так утруждать себя, чтобы похвастаться своим триумфом над сестрой и новоприобретенным богатством, но я не позволяю этой мысли себя огорчить. Я утешаюсь тем, что я – королева и несколько лет мое положение будет выше, чем у нее, но сохранять спокойствие становится все труднее, особенно когда она присылает мне поэму, посвященную своему рубину, и портрет отца и Гарри, наблюдающих ее триумф, где она стоит на помосте под золотым балдахином. Английский посол сказал Якову, что на помолвке все ели с золотых тарелок. Золотая тарелка для Марии! Какая нелепость!

Замок Стерлинг,

Шотландия, весна 1508

Мне кажется, что этот замок мне всегда приносит несчастье. Там я впервые поссорилась с мужем, и хотя мне удалось очистить его от королевских бастардов, я часто вспоминаю о детях, для которых этот замок был домом, и о живущем здесь алхимике. Мне кажется, что каждый раз, когда я прохожу под тяжелой пропускной решеткой за воротами и иду по наклонному двору, мне их не хватает.

Именно здесь происходит самое худшее из того, что могло произойти. Мой сын, Яков, принц Шотландии и островов, герцог Ротсей, умирает во сне, в своей королевской колыбели. Никто не знает, почему это произошло и можно ли было его спасти. Я больше не мать будущего короля Шотландии. Моя утроба полна в ожидании следующего ребенка, но колыбель пуста. Мне кажется, слезы никогда не иссякнут.

Когда ко мне подходит муж, я вспоминаю о разговоре между отцом и матерью, когда умер Артур, и тоже ожидаю, что он будет меня утешать.

– Я так несчастна, – всхлипываю я, поднимая к нему заплаканное лицо. – Почему умер он, а не я?

– Вон, – бросает он фрейлинам, и они исчезают, как дымка на ветру. – Я должен просить тебя быть сильной. Ты должна кое-что узнать. – Он хмурится, как когда он слушает объяснения устройства какого-то механизма, словно перед ним не жена, которую надо утешать дарами, а какая-то загадка, решение которой он обдумывает.

– Что? – У меня сбивается дыхание.

– Ты не думаешь, что на тебя может быть наложено проклятье?

Я сажусь в кровати и молча смотрю на него вместо ответа.

– У твоего отца было три сына, и двое из них уже мертвы. У твоего брата не было детей, хоть он умер в возрасте шестнадцати лет. Ты почти три года была бесплодна, и теперь наш сын умер. Поэтому я и задаю тебе этот вопрос.

Я рыдаю во весь голос и колочу подушку от горя и обиды. Как это похоже на него, так схоже с его интересом к тому, почему портятся зубы во рту у попрошайки. Его интересует и очаровывает все, даже отвратительное.