Три сестры, три королевы

На улицах на каждом углу выставлены изображения ангелов, святых или Богоматери, с молитвами о любви и плодовитости для меня. Городок оказался маленьким и очень уютным, и замок возвышался над ним как скала, с упирающимися прямо в небо башенками и развевающимися флагами. И в этой суматохе было понятно, как бедные хижины постепенно перестраивались в крепкие дома, где деревянные стены постепенно замещались каменными, а соломенные крыши – черепицей. И каждое окно, открытое, заколоченное или с изящными ставнями, было украшено флагами или королевскими цветами, и между балконами везде висели цветные шарфы или гирлянды цветов. На каждом пороге толпились и приветственно махали мне люди, а с балконов, высунувшись как можно дальше, смотрели дети. Шум от приветствий и шествия нашей процессии стоял невероятный. Перед нами и позади нас следовала по меньшей мере тысяча всадников, шотландцы и англичане вперемешку, как будто символизируя новое единство, которое я привнесла в Шотландию. И так мы все вместе поднимаемся по узеньким мощеным улочкам во дворец Холирудхаус.

Дворец Холирудхаус,

Эдинбург, август 1503

На следующее утро фрейлины будят меня около шести утра, пока еще ясное небо полно утренней прохладой. Я отправляюсь на благодарственную службу в собственную часовню, а потом на завтрак, где компанию мне составляют только мои фрейлины. Все настолько взбудоражены грядущим событием, что ни у кого нет аппетита, и меня саму начинает тошнить от одного запаха хлеба или эля. Я возвращаюсь в спальню, где меня уже ждет огромная ванна, наполненная горячей водой. На кровати уже разложено мое свадебное платье. Фрейлины омывают и одевают меня так, будто я деревянная кукла. Затем они расчесывают мне волосы до тех пор, пока они не становятся гладкими и не падают блестящим кудрявым водопадом с моих плеч. Волосы – мое главное достоинство, и мы все любуемся ими некоторое время, перед тем как уложить их в прическу.

Внезапно оказывается, что время для приготовлений вышло и нам надо спешить. Я стараюсь вспомнить то многое, что я хотела сделать и что уже сделала. У меня на ногах свадебные туфли с носками, вышитыми золотыми кружевами, ничуть не хуже тех, что были на Екатерине Несносной, и Агнесса Говард уже готова встать позади меня, вместе со всеми остальными фрейлинами, чтобы следовать дальше.

Я спускаюсь по сияющим ступеням навстречу яркому солнечному свету, к огромным дверям в соседствующую главную церковь аббатства, в которой уже собрались бесчисленные лорды и их нарядные жены, воздух насыщен благовониями и трепещет от голосов поющего хора. Я помню, как иду к алтарю, возле которого стоит Яков, озаренный бликами от золотых дароносиц и света тысяч свечей. Помню великолепное витражное окно, сквозь которое льется радужный свет, и… и больше ничего.

По-моему, мое венчание ничуть не уступало тому, что было у Артура. Конечно, это был не собор Святого Павла, но платье на мне было ничуть не хуже, чем тогда у Екатерины. Рядом со мной стоял король, усыпанный драгоценными камнями с головы до пят, а Екатерина вышла всего лишь за принца. И у меня теперь есть корона, а у нее – нет, разумеется, потому что она всего лишь принцесса, а теперь и того меньше. И для меня устроили двойную церемонию: сначала венчание и только потом коронацию. Она такая торжественная и длинная, что я с трудом держусь на ногах. Я так далеко ехала, из самого Ричмонда, встречалась с таким количеством людей и так долго ждала этого дня. Отец планировал его с самого моего рождения, а бабушка считала днем своего триумфа. Я должна пребывать в полном восторге, но пока никак не могу осознать всего значения того, что произошло. Мне всего тринадцать, и я ощущаю себя, как моя младшая сестра, Мария, которой позволили остаться на празднике для взрослых. Я ошеломлена собственным величием и прохожу через все – венчание, коронацию, принятие присяг, праздничный пир и увеселение, последнее служение в часовне и сопровождение молодоженов в опочивальню – как во сне. Весь день король поддерживает меня за талию, и я думаю, что, если бы не его забота, я могла не удержаться на ногах. День оказывается бесконечным, но вот король удаляется для молитвы и исповеди в свои комнаты, и мои фрейлины укладывают меня в постель.

Под неусыпным оком Агнессы Говард они расшнуровывают мои рукава и складывают их в сундуки с лавандовыми веточками, затем помогают мне снять платье и расшнуровывают тугой корсаж. Сейчас я должна надеть свое лучшее нижнее платье, украшенное французскими кружевами, а сверху – ночное платье из парчи. Меня укладывают на кровать, подложив под спину взбитые подушки, расправляют вокруг меня полы платья и рукавов, что тут же напоминает мне восковую фигуру над гробницей матери.

Агнесса Говард распускает мне волосы по моим плечам, затем щиплет меня за щеки, чтобы они порозовели.

– Как я выгляжу? – спрашиваю я. – Подайте мне зеркало.

– Вы выглядите хорошо, – отвечает она с легкой улыбкой. – Вы – красивая невеста.

– Как Екатерина?

– Да, – говорит она.