Три Шарлотты

От него веяло свежим воздухом, крепкими сигарами и еще каким-то особым мужским ароматом, смесью запахов деловой конторы, парикмахерской и осеннего пальто. «Кружок» почуял этот аромат. Силия подбежала к мужу и обвила рукой его полную талию. Орвиль, плотный мужчина, с круглым, добрым, заурядным лицом, похлопал ее по обтянутому шелком плечу. Победоносно, с вызовом в глазах, смотрела Силия на своих гостей.

– О чем же вы, барышни, говорили? – Орвиль засмеялся снисходительным смешком. – О чем, а? Наверное, уже решили исход войны?

Бекки Шефер слегка вскинула голову:

– Если хотите знать, мы говорили о вас.

Он в ужасе отшатнулся.

– О, Боже мой! Сили, надеюсь, ты была на моей стороне?

Силия, покраснев, немножко отодвинулась от него. Наступило неловкое молчание. Тогда Лотти Пейсон шагнула вперед и положила руку на широкое плечо Орвиля.

– Ей не пришлось становиться на вашу сторону, Орвиль. Мы все были за вас.

– Кроме меня! – взвизгнула Бекки.

– О, вы! Вы просто ревнуете, – тяжеловесно сострил Орвиль и с грустным видом потер свой подбородок. – Потерпите уж, Бек, я побреюсь и смогу осчастливить вас поцелуем.

– Орвиль! – Но Силия, вновь почувствовав почву под ногами, выглядела счастливой женщиной, женщиной, которую любят.

Бекки Шефер отвезла прочих гостей в своем электрическом автомобиле. Но Лотти вдруг почувствовала отвращение к сияющей лаком коробке и предпочла пойти пешком, хотя и понимала, что из-за этого опоздает домой.

– Нервы? – спросила Бекки Шефер, втискивая свою тучную персону на место у руля.

– Хочется подышать, – ответила не совсем правдиво Лотти и вздохнула полной грудью. Автомобиль тронулся. В его зеркальных окнах отражались плечи, обтянутые безукоризненными костюмами, меха, белые перчатки, яркие шляпы. Лотти, в виде прощального приветствия, высоко подняла руку, ладонью наружу. Блестящая карета бесшумно промчалась мимо, прошуршала на повороте и исчезла.

Глава седьмая

Лотти запаздывала, непозволительно запаздывала. Правда, охваченная запоздалыми угрызениями совести, она принесла в жертву переполненному трамваю на Сорок седьмой улице заход солнца и туман, висящий над озером. Тем не менее в глазах матери ей не было прощения. Опоздать домой к обеду, в пятницу! Каждую пятницу Кемпы всей семьей обедали у Пейсонов под старым родительским кровом на Прери-авеню. Каждую пятницу, независимо от того, чем предпочли бы заняться Кемпы в этот день, им приходилось отправляться туда. Каждую пятницу Белла говорила мужу:

– Сегодня пятница, Генри. Помни, мы обедаем у мамы.

– Может быть, мне нужно будет поработать вечером, Белла. На этой неделе у нас переучет.

– Генри, ты ведь знаешь, как мама относится к этим обедам!

– Гм! – ворчал Генри и отмечал про себя, что нужно захватить с собой большой запас сигар. Ему всегда мерещился кошмар: в половине девятого вечера он хлопает у маман Пейсон по левому жилетному карману и с ужасом убеждается, что там ничего нет. Эти еженедельные обеды давно превратились в бессмысленную традицию. Обе семьи и без них виделись достаточно часто. Миссис Пейсон постоянно забегала к Белле «на минутку» Но обеды начались еще до рождения Чарли. С течением времени они стали железным правилом. По мнению миссис Пейсон, это было необходимо чтобы поддерживать общение между членами семьи.

Лотти, гостеприимная по натуре, любила, когда кто-нибудь приходил к обеду, но и она не без ужаса ждала пятницы. В этих семейных собраниях бывало слишком мало неожиданного и чересчур много ненужной откровенности. В течение вечера Белла обязательно скажет:

– Лотти, твое платье по крайней мере на два дюйма длиннее, чем нужно. Неудивительно, что ты никогда не выглядишь изящной. Все твои костюмы имеют слишком дамский вид.

Лотти горестно осмотрит себя, с лукавым огоньком в углах глаз:

– А я-то думала, что мой костюм очень мил! Не шикарен, пожалуй, но мил!

Ее стройные, хорошо обутые ноги, ее шелковые чулки, приличной длины юбки, ее воротнички, манжеты и блузки всегда были в таком порядке и так хрустели свежестью.

Миссис Пейсон неизменно желала вести деловой разговор со своим вежливым, но явно сердитым зятем. Их взгляды и методы не имели ничего общего между собой. Когда он, защищаясь, позволял себе намекнуть на это, она в сердцах возражала.

– Знаете, Генри Кемп, я успешно вела дело еще в то время, когда вы не успели заработать и доллара. Я вовсе не дура.

– Разумеется, нет, мама. Но с того времени многое изменилось. Теперь не те методы.

Он видел, что жена многозначительно постукивает ногой, а лукавые и умненькие глазки Чарли смотрят на него с пониманием и сочувствием. Они с Чарли – большие друзья, хотя в редкие припадки раздражения он обычно в разговорах с женой называет ее «вашей дочерью».