Три солнца. Сага о Елисеевых. Книга I. Отец

– Да… это час поедания фруктов, – объяснил Гриша. – Мой дядя, Сергей Петрович, очень ратовал за качество товара. На наших фруктах не должно было быть ни пятнышка, ни червоточинки.

Мария Степановна кивала в знак подтверждения.

– А разве нельзя их просто выбросить?

– Кто-то может увидеть и пустить слух, что у Елисеевых «продукт спортился»…

– Ой, мне так нравится! И что, все едят? И приказчики, и подручные? – Марию Андреевну этот ритуал привел в полный восторг.

– Все… – заулыбался Григорий Григорьевич.

– А можно мы тоже сейчас… поедим?

– Конечно!

– Только без меня! – заявила Мария Степановна, которая не в силах была впихнуть в себя что-то еще после всех съеденных сладостей в доме Дурдиных.

Григорий Григорьевич и Мария Андреевна с удовольствием присоединились к поеданию фруктов. Им это казалось необыкновенно забавным. Сначала они пытались сдерживаться, чтобы не смущать служащих, потом начали улыбаться, а затем и вовсе расхохотались, глядя друг на друга. Мария Андреевна откусила кусок персика, и его сок стекал по ее подбородку. Заливаясь смехом, она вытирала сок рукой. Машенька была очень привлекательна и непосредственна в этот момент. Ее смех и раскрепощенность словно заворожили Гришу. Он поймал себя на мысли, что, если бы вокруг не было людей, он бы попытался поцеловать ее. Мария Степановна, уловив искры, летающие между молодыми, предложила возвращаться домой.

– Представляете, если б мой папенька ввел час выпивания несвежего пива? – расхохоталась Машенька на обратном пути.

Все трое вернулись к Дурдиным в чудесном расположении духа.

Гостей стало больше. Пришли старшие дочери Андрея Ивановича с мужьями и старший сын, Иван Андреевич. К ужину подъехали Петр Степанович с сыном и невесткой. Варвара Сергеевна была, как всегда, необыкновенно хороша. Она полностью осознавала силу своих чар и вела себя с королевским достоинством. Гриша, как джентльмен, ухаживал за кузинами и дочерями хозяина, совершенно забыв про Машу.

Светлая улыбка на лице Марии Андреевны, с которой она вернулась с прогулки, постепенно исчезала с ее лица, вместе с Гришиным интересом к ней.

Гости разошлись.

Машенька вернулась в свою комнату, бросилась на кровать и разрыдалась, как в каких-то дешевых романах. Манефа пыталась выяснить, в чем дело. Но из бессвязных обрывков ничего не могла понять. Няня обняла свою девочку и крепко прижала к себе.

– Будет, будет… девичьи слезы – аки роса на всходе солнца… Завтра и не упомнишь, о чем горевала…

XII

Винные погреба Елисеевых давно славились по всему Петербургу. Это было невысокое, но очень протяженное здание, в котором хранились огромные дубовые бочки, на семьсот ведер каждая, для созревания вина. Каждый сорт – в отдельном помещении, с индивидуально подобранными условиями.

Гриша с отцом приехали в подвалы отобрать вина для очередной выставки. Прошло два года с момента убийства Александра II. Григорий Григорьевич полностью вернулся к жизни. Он стал незаменимой опорой в делах для отца и старшего брата.

– Сколько ж вы, братец, сегодня бутылей разлили? – просил Григорий Петрович у рабочего.

– Около дюжины тысяч-с, барин.

– А ну-ка плесни на пробу…

Работник, сидящий у бочки, собрался было налить вина в железную кружку, но тут же подскочил приказчик с двумя хрустальными бокалами. Григорий Петрович наблюдал за Гришей, пока тот прокручивал вино по хрусталю, давал ему стечь по стенкам, рассматривал на свет, изучал аромат и только потом сделал глоток. У Григория Григорьевича был прекрасный вкус, которому отец безоговорочно доверял.

– Как? Ежели на выставку в Лондон? – полюбопытствовал Григорий Петрович.

– Рановато… пусть еще «повоспитывается»… – выдал свое заключение сын, взяв стакан воды и прополоскав рот.

Так они прошлись по нескольким помещениям, выбирая вино. В итоге сошлись на нескольких бутылках.

Пора было возвращаться в контору. На улице стояла теплая, солнечная погода, и Елисеевы решили прогуляться через Биржевой сад. После открытия навигации в саду яблоку некуда было упасть от торговцев всяких мастей, приплывших из дальних стран. Чем только они ни торговали – и говорящими попугаями, и вертлявыми обезьянами, и прочими диковинными животными. Пока Григорий Петрович рассматривал очередную неведомую зверюшку, Гриша делился с ним своими новыми идеями по устройству дела.

– Если б объединить объемы стеклотары для вина с Дурдинскими для пива, то можно было б сторговать лучшую цену…

– Светлая ты голова, Гриша! Тока бутыли-то разные… – задумался Григорий Петрович.

– Так дешевые сорта вина можно и в тару попроще разливать, – у сына на все был готов ответ.

Вдруг Елисеевы увидели идущих им навстречу Андрея Ивановича Дурдина с женой, Машей и, неожиданно, Закретским. Дурдин и Елисеевы раскланялись. Мария Андреевна пряталась под зонтиком, закрываясь от солнца, и то ли действительно не видела Елисеевых, то ли очень была увлечена говорящими попугаями.

– Ты ж глянь на эту шельму! Всюду вхож, как медный грош! – прошелся Григорий Петрович по графу.