Три столетия реформ и революций в России

Возрастание расходов на оборону и укрепление «верных идее социализма режимов» в Европе, Азии, Африке и Латинской Америке происходило во многом за счет сохранения низкого уровня жизни населения. Ведь в 1981 г. СССР оказывал экономическую, техническую и военную помощь 69 странам.

Негативно проявился и личностный фактор, шло старение правящего класса: в 1971–1980 гг. средний возраст управленческих кадров местного звена вырос с 49 до 59 лет, а возраст руководителей высшего уровня – членов Политбюро ЦК КПСС – составлял более 70 лет. Ставка Л.И. Брежнева на «кадровую стабильность» оказалась выгодной для него лично и для всей номенклатуры, но крайне вредной для страны. Тяжело больной и неспособный к реальному управлению лидер вполне устраивал министерскую и местную бюрократию, которая желала по возможности дольше продлить брежневское «царствование», оправдывая это «высшими интересами партии и государства». Таким образом, болезнь главы партии и государства стала одним из важнейших факторов, определявших внутреннюю и внешнюю политику СССР.

Представители академической науки предлагали власти различные способы смягчения или выхода из экономического кризиса, например, обсудить на пленуме ЦК КПСС вопросы научно-технического переоснащения советской промышленности, но власть в самодовольном ослеплении видела то, что желала видеть, и отвергала советы осторожных реформаторов, полагаясь на проверенный репрессивный аппарат.

В то же время неверно было бы вовсе оглуплять власть, которая была в состоянии принимать правильные и здравые решения. Так, отказались от предложенного «поворота сибирских рек» в южные республики, а в 1980 г. – от проекта академика Т.И. Заславской о ликвидации «неперспективных деревень» в центральной части России, к которым она отнесла 114 тысяч из 143 тысяч. По сути дела, это было бы продолжением сталинской политики «раскрестьянивания».

Главной целью для власти на всех уровнях стало сохранение стабильности во всех сферах жизни, а это прямо вело к застою. В кардинально изменившихся условиях система оказалась неспособной на эффективное управление национальным хозяйством страны с его огромными природными и человеческими ресурсами.

Но и в 1977 г. Брежнев предлагал для решения проблем советской экономики давно устаревшие средства: «Надо мобилизовать партию, кадры, весь народ, поднять трудовой энтузиазм масс и инициативу с мест. Надо развернуть в полную силу социалистическое соревнование, ориентируя трудовые коллективы на выполнения задания пятилетнего плана. Так мы поступали уже не раз и добивались успеха».

Только тогда стало нарастать массовое недовольство, ставшее очевидным проявлением кризиса национального масштаба. Другими проявлениями кризиса системы были экономические трудности, ускорявшееся падение жизненного уровня (отчасти сдерживаемое притоком нефтяных доходов) и ослабление армии (ударом по которой стала ненужная война в Афганистане в 1979–1989 гг.). Характернейшим проявлением кризиса стало все возраставшее недоверие к власти, а у немалой части общества – уже и к системе, и к государственной идеологии. Требовались или коренные реформы, или революция.

ЮВА: «Что мы построили?»

Отсчет исторического поворота от «советского курса» принято вести с марта 1985 г., но стоит вспомнить кратковременное правление Ю.В. Андропова в 1982–1983 гг. Этот крайне жесткий политический деятель, оставаясь верным ленинцем, в своих статьях и речах признал наличие кризиса советского строя. Хотя он говорил преимущественно об экономике – напряженное положение с трудовыми ресурсами, сложная демографическая ситуация, сохранение в промышленности 40 % ручного труда, но заявил также о «трудностях роста» советской демократии, «мы не идеализируем того, что сделано и делается в нашей стране в этой области». Он же предложил искать выход из кризиса.