Три столетия реформ и революций в России

Мораль в современном обществе не может держаться исключительно «на доброй воле индивидов, – утверждают С. Валянский, Д. Калюжный. – Она обязательно должна быть институционально оформлена и подкреплена». В России, когда государство в 1990-х гг. ушло из сферы воспитания, «это сказалось на морали еще более разрушительно, чем на состоянии хозяйства сказался уход государства из экономики», ведь для напряженного труда мало одной экономической мотивации, необходима мотивация, базирующая на нравственных ценностях. Господствующей идеей стал давний лозунг Н.И. Бухарина «Обогащайтесь!», но если оппонент Сталина имел в виду труд крестьян на земле, то гражданам России предлагалась западная мещанская этика потребительского общества, причем сами правящие и господствующие в обществе слои исповедовали принцип вседозволенности. «В посткоммунистической России деньги находились в руках бандитов, коррумпированных бывших членов советской номенклатуры и ветеранов подпольной экономики… Взяточничество вскоре стало неотъемлемой частью ведения дел и заключения сделок в России, – констатировал Д. Саттер, – а расходы на подкуп правительственного чиновника считались наиболее важной частью начального капитала нового предприятия». Криминальная система олигархии, естественно, не желала никаких действительных реформ, обеспечив для себя бесконтрольную и хищническую эксплуатацию природных богатств страны, прежде всего – нефти и газа. Такой власти не было за всю историю России.

Правящий режим был последователен в своих действиях по либерализации всей жизни страны, исходя из своих собственных воззрений, и был столь же нигилистически, как и большевики, настроен к национальной традиции. Так, в коллективном труде отечественных либералов «Модернизация в России и конфликт ценностей» содержится ясный совет: полностью отказаться от традиции, начиная с детских сказок (которые надо заменить американскими вестернами) и заканчивая государственной поддержкой Русской православной церкви. Говоря словами другого либерала, близкого к власти доктора философских наук А. Ракитина, в начале 1990-х гг. главной задачей власти стало «радикально изменить ядро нашей культуры» ради внедрения в России культуры «модернити», так он писал в 1992 г. в журнале «Вопросы философии».

Но попытка очернить и предать забвению всю русскую историю до 1991 г., признать российские народы неспособными к самостоятельному историческому творчеству, а исторические сложившееся государство – агрессивной империей, постоянно угрожавшей своим соседям и всему миру, свидетельствовала лишь об ограниченности мышления отечественных либеральных западников, не подозревавших о том, что во всех странах коренные реформы идут успешнее с опорой на традицию, что западная этика крайнего индивидуализма не вписывается в социокультурную действительность России. «Реформы в российском обществе идут, но идут не так, как бы хотелось большинству населения, – констатировали в середине 1994 г. отечественные ученые. – Радикально-корпоративный реформизм продолжает создавать объективные условия для социальной конфронтации».

Своекорыстные устремления и полное забвение национальных интересов страны со стороны правящей и господствующей элиты выразились в сохранении на вершине власти разрушителя

Б.Н. Ельцина, оставшегося и в Кремле амбициозным, жестоким и полуграмотным секретарем обкома КПСС. Однако резкое падение доверия населения к этой чужой для него власти, к ее либеральной идеологии «свободы и рынка» и ее самонадеянному номинальному лидеру, а также стремительное падение России по всем социально-экономическим показателям, размывание нравственных основ общества и развязанная при попустительстве власти бесконечная война в Чечне побудили более дальновидных и здравомыслящих представителей высшей бюрократии и верхушки предпринимателей поправить курс президента. Их усилиями к концу ХХ в. обрел очертания новый уклад жизни (резкая социальная поляризация: комфорт нуворишей и разрушение накопленного человеческого капитала, деградация условий жизни населения), хозяйствования (монополизм крупного капитала, сырьевая моноспециализация национальной экономики) и государственности («просвещенный авторитаризм»). Им желалось его сохранить без серьезных изменений для себя, для детей и внуков нового правящего и господствующего класса.

В то же время нельзя не замечать очевидных перемен в общественной жизни России. Доля государственной собственности в стране сократилась с 95,8 % в 1991 г. до 13 % в 2003 г., доля частной собственности составила в 2003 г. 77 %. Отказ от государственной экономики, открывшиеся возможности для частной инициативы и предпринимательства – при варварстве и жестокости внешних условий в те годы – создавали условия для формирования новых норм хозяйствования и потребления.