Три трупа и фиолетовый кот, или роскошный денек

— Она села в поезд и приехала сюда, — продолжаю я. — Приехала, чтобы бороться за свои права. А чтобы эти права подтвердить, ей необходимо было получить свой депозит, оставленный несколько лет назад в сейфе нашей канцелярии, и представить его суду вместе с квитанцией об отсылке рукописи в Издательство детективной литературы. Я предполагаю, что она прямо с вокзала направилась сюда, но не застала никого в канцелярии. Тогда Клара спустилась в бар, нашла в телефонной книжке мой домашний номер и позвонила. Кто-то поднял трубку и подтвердил, что он является адвокатом Риффом. Очевидно, ее собеседник предложил Кларе подняться в канцелярию и подождать его там. Она рассказала ему всю свою историю и попросила возвратить ей депозит. Этот некто велел ей взять ключ из-под гидранта, открыть дверь канцелярии и подождать его. Она выполнила все эти указания, вошла в канцелярию… и застала там Нусьо, манипулирующего у сейфа. Дело в том, что Нусьо подслушал ее разговор и решил, что в сейфе находится нечто весьма ценное. Он взломал дверцу пожарной лестницы и через галерею, карниз и балкон проник в канцелярию. Едва он принялся за дело, как услышал, что кто-то приближается. Нусьо спрятался за портьеру, пытаясь бежать той же дорогой, что прибыл сюда, но не успел. Клара схватила револьвер, лежавший на письменном столе, и выстрелила. Должно быть, она решила, что грабитель уже вынул депозит из сейфа и пытается скрыться с ним. Впрочем, я не знаю точно, что она думала, достаточно того, что она выстрелила и попала в Нусьо через портьеру. А может быть, она и не застрелила его. Может быть, это только Франк его застрелил. Может быть, она вообще не видела Нусьо, спрятавшегося в нише двери за портьерой. Она спокойненько ожидала прихода адвоката, а Нусьо ждал, когда она покинет кабинет, и он снова сможет взяться за прерванную работу. Тем временем Франк и я попивали водочку у него дома. Франк раздумывал, как попасть в канцелярию и аккуратно обделать дельце. Случай распорядился так, что именно он принял телефонный звонок, адресованный мне. Он понял, что ему грозит судебный процесс и компрометация. Франк не мог этого допустить. Он велел Кларе ждать его в канцелярии и теперь лихорадочно обдумывал линию дальнейшего поведения. Был счастлив, что я нахожусь у него под присмотром и не могу не вовремя заглянуть в канцелярию, но и сам он не знал еще, как он попадет сюда так, чтобы никто не узнал об этом. И в это время ему позвонила Майка.

Прерываюсь, бросаю взгляд на Франка. Сидит неподвижно в кресле, со скрещенными руками, глаза полуприкрыты, на лице выражение отрешенности и спокойствия. Делаю глубокий вдох и продолжаю дальше:

— Майка облегчила ему ситуацию. Пригласила нас к себе, предупредив при этом, что не имеет дома запаса алкоголя. Дальше вы уже знаете. Франк привез меня сюда, убеждая, что мы едем к «Селекту», оставил на некоторое время в машине, вбежал наверх, перебросился парой слов с Кларой, схватил револьвер, лежавший где-нибудь поблизости, и застрелил ее. Убил ли он и Нусьо — этого я не знаю. Может быть, Нусьо уже был мертв к этому времени. А может быть, был жив и неосторожно высунулся из-за портьеры, чтобы погибнуть от пули Франка. Может, расскажешь нам, как это было? — обращаюсь я к Франку.

Франк раскрывает глаза, но не произносит ни слова. Все молчат. Я чувствую себя предельно усталым.

— А в общем-то все равно, — заявляю я. — Мне кажется, что на сегодня программа исчерпана. И я не имею ничего против того, чтобы все пошли по домам.

13

Никто не трогается с места. Отзывается Ванда.

— Ты можешь доказать, что ночью вы приезжали сюда, а не к «Селекту»?

— В «Селекте» не держат кальвадос, — отвечаю я. — Я проверил это сегодня. А в баре внизу кальвадоса хоть залейся. Мы же привезли ночью Майке именно кальвадос.

— Глупости. После полуночи бар был закрыт, — возражает Ванда.

— Видимо, с черного хода бар был еще открыт. Толстяк мог возиться с кассой или наводить порядок в зале. Это еще выяснится. У меня есть еще одно доказательство того, что ночью мы были именно здесь, я скажу об этом чуть позже.

— А откуда ты знаешь, что речь шла о «Черной лестнице»? — спрашивает Ванда.