Три трупа и фиолетовый кот, или роскошный денек

— Важно. По моим предположениям, черная звонила Франку тут же после моего звонка. Я звонил ему в восемь сорок, помню абсолютно точно, так как разговаривая с ним, смотрел на часы. Следовательно, черная звонила между 8.45 и девятью. Чуть позже я уже приехал к нему, а при мне она не звонила. Кстати, и кельнерша вспоминает, что черная звонила где-то около девяти. Так. И важно уточнить, была ли ты у Франка, когда черная звонила ему. Я думаю, что была. И вышла ты от него около девяти, но не раньше,

— Она не звонила Франку, сколько можно тебе это повторять? Во всяком случае не звонила в то время, когда я была у него. Я вышла оттуда в половине девятого, пока нашла такси, пока добралась сюда, было девять или девять с минутами, точно не помню. Насколько я поняла тебя, ты в это время уже ехал к Франку, и мы разминулись. Я приехала сюда, поднялась на второй этаж и хотела постучать в канцелярию. В это мгновение двери канцелярии отворились, и оттуда вышла женщина с нацеленным на меня револьвером.

— Черная? — спрашиваю я.

— В черном костюме, худая, испуганная. Я, естественно, тоже испугалась, еще никто никогда не целился в меня из револьвера. Я спросила: «Что вы тут делаете?», а она стала трястись и ответила, что застрелила вампира.

— Вампира? Она употребила это слово?

— Да, вампира. Я удивилась. Спросила у нее, что она имеет в виду. Она начала повторять, что застрелила вампира, который поджидал ее в твоей канцелярии. Я решила, что это сумасшедшая, и начала уверять ее, что это невозможно, что я хорошо знаю эту квартиру и что в ней никогда не водились привидения. Чтобы успокоить ее, я вошла в приемную, потом в канцелярию, осмотрелась по сторонам и ничего не увидела. Позвала ее и предложила ей лично проверить, что здесь никого нет. Она позволила уговорить себя, но едва переступила порог, начала судорожно гримасничать, метаться из угла в угол и кричать, что кто-то подослал на нее упыря, что все сговорились погубить ее, но она не поддастся, уже застрелила вампира и перестреляет всех, кто ее подкарауливает, и всякие другие вещи в таком же духе.

— Ты заглядывала за портьеру? — спрашиваю я, указывая на дверь балкона.

— Нет, не заглядывала. Честно говоря, мне тоже было не по себе, и я совсем не испытывала желания заглядывать куда-либо. Я старалась успокоить, черную, и в конце концов мне удалось выпроводить ее отсюда, я закрыла двери и хотела вывести ее на улицу, но она сказала, что не выйдет, что ей нужно дождаться адвоката Риффа, что так легко нам не удастся от нее отделаться. И снова у нее начался нервный приступ. Я забрала у нее ключ от канцелярии, привела ее наверх и впустила в твою квартиру. Я не могла позволить ей устраивать скандал в подъезде, она могла скомпрометировать тебя, а кроме того я почувствовала, что мне ее жалко. В квартире у нее снова начались спазмы, приступ плача, нервная дрожь. Я набросила на нее свой плащ, дала ей воды, шлепала ее по плечам, но ничего не помогало, она была в настоящей истерике.

— Что она говорила?

— В основном бредила. Трудно было понять, в чем тут дело. Она выкрикивала: «Меня обворовали, но они пожалеют об этом!», а потом: «Я обращусь в суд, им придется заплатить мне и напечатать мою фамилию».,.

Майка невольно меняет голос и мимику, И вот уже здесь, в кабинете, не Майка, а иссохшая старая дева в приступе истерики. Точно так, как если бы ожил труп и стал повторять свои предсмертные реплики. Я смотрю в восхищении. Все именно так и происходило. Что за актриса эта Майка!

— Напряги извилины, — говорю я. — Постарайся дословно повторить все, что она говорила.

— Она говорила: «Я вам все расскажу, вы увидите, что это за люди»… но не говорила ничего осмысленного, только снова вся тряслась и плакала. Становилось поздно, я спешила на встречу со шведами и совсем не знала, что мне делать с этой черной. Подумала, что стоит позвонить Франку, может быть, ты у него, или во всяком случае Франк что-нибудь посоветует. Но мне не хотелось звонить из этой комнаты, не хотелось, чтобы она слышала, что я буду говорить, я решила позвонить из канцелярии. Она сидела на подлокотнике дивана и причитала, я на цыпочках вышла в прихожую и на лестницу. И именно тогда услышала в квартире выстрел.

— Когда? В тот момент, как ты выходила или уже, когда ты была на лестнице?

— Как только прикрыла дверь. У меня еще рука была на ручке. Я вернулась и увидела ее лежащую на полу рядом с диваном. Перевернула ее и заметила, что весь плащ в крови. Я страшно испугалась, подняла ее с полу на диван и поняла, что она уже мертва.

— Как ты это определила?

— Я трижды играла покойницу и разбираюсь в этом. Она наверняка была мертва. Покончила с собой.

— Откуда ты знаешь, что это было самоубийство?

— А чем еще это могло быть? Не станешь же ты убеждать меня, что ее застрелил призрак? Я в нее тоже не стреляла. А кроме вас в комнате никого не было. И револьвер лежал на полу рядом с нею.

— Она поднялась наверх с револьвером? Ты помнишь, что он был у нее в руках и в квартире?

— Нет, не помню, но она должна была принести его, если потом из него застрелилась.