Три Царя (СИ)

Неплохо, а теперь влево. Обернись. Смотри на плечи, смотри на бёдра. Читай. Предсказывай. Один выстрел, три трупа. Сойдет. Запомни, Балдур, только самые трусливые сборщики будут убивать свою добычу, но если придётся, то только самые искусные одним выстрелом убьют пятерых. Твой револьвер — это не орудие ненависти, а орудие защиты. Для тебя и твоего отряда.

Держи его крепче, чувствуй рукоять. Мы — прокаженные, не можем сливаться с духом, не чувствуем его благо. У нас есть только револьвер, отряд и новая цель. Это всё что ты будешь должен делать до конца своих дней. Твой дух — это твоё оружие, как и твоё оружие — твой дух. Выстрел! Еще один! Каждый, это чья-то жизнь. Каждый выстрел стоит, как чья-то жизнь, так что, если решил нажать на курок, не промахнись. Изучай, учись, адаптируйся, расти. У всего есть свой танец, у всего есть ритм.

Неплохо, малыш! Весьма неплохо, никогда не забывай считать …

***

Пять. Балдур ринулся в сторону Сырника. После обезглавливания трёх помешанных одним выстрелом, остальные оскалились на человека, это дало время Сырнику, и он не намеревался тратить его почём зря. Аури за четыре коротких прыжка оказался на плече у человека, что с кровавым оскалом рвался в битву. Да, у него осталось всего пять выстрелов, но даже загнанный в угол стервятник, не имея возможности взлететь, раскроет свои окровавленные крылья и будет убивать.

Помешанные двигались быстрее любого человека. Они с легкостью застали бы врасплох любого другого, но Балдуру всё же удалось прочесть ритм, и имя этому ритму — хаос. Помешанные падали на землю, и даже потеряв конечности, упрямо ползли на стервятника. Балдур направил дуло револьвера, но на мушку попала всего одна голова. Рано.

Отродье тьмы, проревело мимо его правого уха, прежде чем с мокрым чавканьем ударилось о стену. Помешанные концентрировали дух у когтистых ступней и, отталкиваясь что есть сил, буквально прыгали на человека. Практически обнаженные, со ржавыми клинками в руках, они жертвовали собой в смертоносном прыжке. Однако даже после сломанных костей, растекшимся пятнами крови мозгов на стенах, они всё равно поднимались и пытались вновь.

Самоубийственная карусель бесконечной преданности, всё больше подкрепляла их прозвища. Балдур едва успевал уворачиваться, но иногда всё же ему приходилось принимать удары на себя. Помешанные действовали хаотично, однако благодаря количеству и отсутствии реакции на какую-либо боль, они методично наносили человеку повреждения.