Три цвета белой собаки

— Копию сможет подтвердить только генный анализ, — упорствовал я.

В приоткрытую дверь проскользнула Оксана. Глаза красные, нос распух, щеки мокрые от слез. Я ее такой некрасивой никогда не видел.

Лена быстренько ретировалась. Очевидно, она все-таки была на ее стороне — из женской солидарности, зная мои похождения. Плюс Оксана баловала ее подарочками, вытягивая взамен дополнительную информацию обо мне.

Оксана всхлипывала:

— Марк, я тебя умоляю, успокойся! Мне плохо и больно, почему ты меня послал? И еще грубо так?

— Так тебя форма не устроила? Могу вежливо послать!

— За что, за что?

— Ты не читаешь, что пишешь? Бот какой-то пишет вместо тебя?

— Я хотела вызвать твою ревность и написала так. Ты меня и сына игнорировал!

— Когда я вас игнорировал?

Она замялась, потом воскликнула:

— Последние недели!

— Я тут бился с твоим муженьком любимым, а ты себе еще нового подыскала! Вовочку?

— Неправда! Я хотела зацепить тебя…

— Зацепила за живое! Я чуть не умер на совещании, вон спроси у своей шпионки.

— Прости, не знала, что ты такой чувствительный.

— Не знала, потому что тебе наплевать на мою душу! На мое сердце и на мои сосуды тоже. Я не верю тебе.

— Поверь, я тебе не изменяю!

Таблетки продолжали на меня действовать или влияли ее неубедительные оправдания, а может, я устал, но мне вдруг стало весело от этого опереточного скандала.

— Вот икона висит, забожись на нее, что не изменяешь!

Оксана не была набожной. Более того, как все ведьмы, она избегала заходить в церкви. А сейчас встала перед иконой и трижды перекрестилась.

— Веришь теперь?

Я не верил ее никуда не годным оправданиям. Однако непривычно жалкий и покорный вид Оксаны вдруг вызвал желание такой силы, что я набросился на нее и повалил на диванчик в кабинете.

Это был секс-расправа, секс-порабощение, секс-реванш. Вся первобытная сила, всколыхнувшись во мне, зажигала каждую клеточку, каждую молекулу тела Оксаны, я это чувствовал своими клетками. Все-таки это моя женщина, успел подумать, прежде чем в финальном рывке сам разлетелся на молекулы и улетел в космос, — моя! На уровне генов, на уровне древних родовых преданий кто-то там, в глубине веков, связал нас невидимыми глазу, однако хорошо видимыми душой и телом нитями. Правда, нити эти иногда становятся удавкой, иногда — веревками узника, иногда — шелковыми лепестками, а иногда — пахнущими домашним уютом махровыми полотенчиками…

— Езжай домой. — Мне было трудно говорить. Да и не хотелось.

— А ты, Марк? Что будешь делать ты?

Оксана неожиданно задала тот самый вопрос, который давно крутился в моем взбудораженном мозгу. Она оправила одежду и выжидала. Стало ясно: сбита с толку и не понимает, «кто был охотник, кто добыча».

— Езжай домой, — повторил я. — Потом поговорим.

Она кивнула и ушла, аккуратно притворив дверь. Леночка не заходила — сейчас небось утешает свою приятельницу.

Я понимал, что надо встать и уехать из офиса, но не мог. Смотрел на диван, который только что раскалялся от наших тел, и думал, думал… Как объяснить, что к одной женщине тебя влечет постоянно, а к остальным ты остываешь, едва стихает огонь страсти и ослабевает излучение феромонов?

Вот ты встречаешь свою единственную половинку, свою Еву. Ты полюбил, но не сразу понял, что это она, твоя единственная, и продолжил гонку за очередными трофеями. Она, естественно, недолго горевала, вопреки народным сказкам и любовным романам: современные Евы горды и у них все хорошо с самооценкой. Однако неотвратимая сила тянет вас друг к другу, вы чувствуете притяжение генов, голос предков и просто-таки мистическую общность судеб. Получается, ребро прикипает к твоему телу, Марк. Но что делать, если ребро это способно на обман, предательство? Отдирать его от себя — с кровью и слезами? Или смириться — пусть уже так и будет, пусть врет, пусть выкручивается, но это же мое ребро, не чужое…

Или все-таки выдрать эту женщину из себя — с хрустом костей — и, оправившись от болевого шока, искать другую?

Будильник заведен, Марк. Ты помнишь?

Мелькнуло воспоминание. Когда утром ехал на неприятное совещание, мой джип остановился на светофоре. Навстречу по тротуару шагал мальчик лет пяти. Маечка, шортики. Малыш радостно и гордо улыбался, держа за руку, очевидно, своего дедушку — тот выглядел больным, тяжело шаркал ногами, был бедно одет. Внук не осознавал этого, он был счастлив прогулкой с любимым дедом. Мальчик был в восторге от того, что у него есть дедушка. Маленькие дети любят своих родителей, братьев, сестер, дедушек, бабушек, других членов семьи просто так — потому что они есть.

Маленький сын или внук, придя из садика, не спросит меня: «Марк, а сколько ты платишь Саше, своему водителю?» Сель социального неравенства еще не обрушился на детей, они только начинают становиться его жертвами, а постигнут уже в школе — лучше, чем математику и литературу, и будут чувствовать неудовлетворение всю жизнь.