Три высоты

— А про пулемет, что у тебя из кабины торчит, забыл? Вроде бы ни «мессеров», ни «фоккеров» я нынче в небе не видел или ты по галкам весь боекомплект расстрелял?

— Галки тут вовсе даже ни при чем, — слегка оскорбился Харитонов. — При посадке турель от удара заклинило, не поворачивается теперь.

— Повернешь, когда фашистов увидишь. А пока давай поглядим, куда нас с тобой занесло.

Метрах в двухстах от места нашей вынужденной посадки петляла разбитая в пух и прах, расквашенная грязью проселочная дорога. Вдоль нее по обе стороны громоздились брошенные отступающими немцами автомашины. Большинство было обуглено и разбито. Но попадались и исправные, вполне, по военным меркам, приличной сохранности.

Вскоре мы присмотрели добротный фиатовский грузовик, затем Харитонов отыскал совсем уж великолепный экземпляр четырехместного «мерседеса» с пружинящими креслами, обтянутыми темно-красной кожей. Обе машины оказались на ходу. Видимо, их бросили здесь в спешке, сразу, едва кончилось горючее. Для нас же бензин не проблема — стоило лишь слить его из самолетных баков. Но уехать мы все равно не могли. По такой дороге не то что «мерседесу» гусеничному тягачу не пройти. Ночью, когда грязь подмерзнет, тоже нельзя: пришлось бы включать фары. Оставалось одно — ждать утренних заморозков. Если, конечно, они будут.

— Самолет угробили, так хоть автопарк в полку пополним, — объявил Харитонов. — Какая-никакая, а компенсация. Только бы подморозило утром.

Но заморозков не было два дня. По ночам хлестали дожди, так что ночевали мы в крохотном хуторке, который немцы бросили буквально за несколько часов до нашей вынужденной посадки, а днем Харитонов учил меня на подсохшей стороне отлогого косогора водить машину.

— Ты же вроде при медицине состоял, когда мы с тобой впервые увиделись? поинтересовался я, выслушав его очередной инструктаж по автоделу. — А баранку как профессионал крутишь!

— До войны шоферил. А что до медицины, так на фронте всему научишься.

Встретился я с Харитоновым несколько месяцев назад, еще в начале зимы. Возвращаясь как-то после боевого вылета, наткнулись мы на плотный снежный заряд. Видимости никакой — пришлось садиться на аэродроме соседей. Хозяева встретили нас гостеприимно: накормили горячим ужином, разместили на ночлег и ушли. А через четверть часа дверь в сенях грохнула и в избу, подпирая шапкой потолок, ввалился здоровенный краснощекий детина, перепоясанный поверх ватника ремнем, на котором болталась зеленая брезентовая сумка с красным крестом посредине.

— Фельдшер, значит, я. Харитонов, — отрекомендовался густым басом он. Белено, значит, узнать, не нужно ли кому чего? Ваты там, бинтов или, может, таблеток?

— А скажи нам, дружище Харитонов, жидких лекарств у тебя, случаем, нет? отозвался, улыбаясь, кто-то из летчиков. — Спирта, например?

— В чистом виде не держим, — ухмыльнулся в ответ тот, распрямляясь во весь богатырский рост и зацепив вновь потолок своей ушанкой. — Йод вот, он действительно на спирту… Требуется?

— Спасибо, сам пей! А таблетками закусишь, — рассмеялся летчик. — Такой большой вымахал, а самого простого дела не разумеешь. Смотри, избу нам башкой не проткни! — Богатырь и впрямь хоть куда, — вмешался в тот раз я, стремясь перевести разговор на иные рельсы. — Богатырь, а ходишь с этакой дамской сумочкой. К твоей фигуре пулемет куда больше бы пошел. А ты — таблетки. Садись, потолкуем.

Разговор с обладавшим могучим телосложением, но излишне застенчивым фельдшером получился долгим. Проговорили чуть ли не до утра. А месяца через два я узнал, что к нам в эскадрилью назначен новый воздушный стрелок, причем разыскивает он почему-то именно меня. И как бы в ответ на шевельнувшееся в душе предчувствие я услышал, как за тонкой перегородкой, разделявшей два смежных помещения, раздался глухой стук и кто-то вполголоса зачертыхался. Распахнул дверь, смотрю: за порогом, растирая ладонью затылок, стоял Харитонов. Дошла, значит, моя агитация…

— Прибыл в ваше распоряжение для дальнейшего прохождения службы! — лихо отрапортовал он, но по привычке засмущался и добавил: — Я, товарищ старший лейтенант, после нашей с вами встречи курсы стрелков-радистов успел закончить.

— Ну и молодец! Очень даже правильно сделал, — ощутив искреннюю радость от того, что вновь вижу добродушную физиономию бывшего фельдшера, отозвался я. И, заметив на полу осыпавшуюся сверху побелку, не удержался от шутки: — Между прочим, я тебе в ту ночь позабыл сказать, чтоб ты зря не беспокоился: задняя кабина у нас на «илах» вовсе без крыши. Так что теперь не стукнешься.

С тех пор мы и летали вместе…

За два дня Харитонов научил меня управляться с грузовиком. Но проку от этого не предвиделось. Раскисшая как кисель дорога не дала бы продвинуться и на сотню метров. На рассвете третьего дня я решил добираться до аэродрома пешком. Ждать дольше, когда каждый летчик на счету, было бы непростительно.