Три закона. Закон первый – Выживание

В оживлённом стометровом холле нас встретил худощавый лысый мужчина в белом, конечно же, халате. Очки на тонких платиновых дужках устало скатились до кончика его носа, и он смотрел на меня поверх этих стёкол – бесцветно и утомлённо.

– Ну, мелкий! – Мичлав треснул меня по лопатке (я даже ступил вперёд). – Передаю тебя из рук в руки – удачи! Заеду часов через пять.

– Через шесть, – вздохнул лысый мужчина, забирая у охотника папку с моими школьными паспортами здоровья.

– Ты бедняга, парень! – тот расхохотался, привлекая внимание многочисленных окружающих. – Ну вы там поаккуратней с ним. Мне он нужен целым.

– Идёмте, юноша, – не тратясь на лишние слова, врач повёл меня в глубины учреждения.

Шесть часов… Их было ровно шесть, как он и сказал… Этажи клиники, будто огромные кровеносные сосуды, гоняли поток клеток-людей со скоростью аналогичной кровяной… Меня туда засосало, как случайную соринку. И, как чужеродный предмет, меня пытались уничтожить. Медики (очень похожие на белые лейкоциты) терзали несчастное моё тело вручную и всеми доступными инструментами.

Я, конечно, привык к медосмотрам – в современном мире здоровью и физическому состоянию уделяется значительное внимание. Но… но такое я испытал впервые.

Начнём с того, что рассмотрению подвергалось не только моё тело. Сперва – психика. Да, сначала я оказался на приёме у психиатра-физиолога. Как пояснил доктор Михе (этот измотанный человек оказался куратором Ассоциации квазиохоты в клинике), необходимо составить представление о моих «реакциях» до того, как я устану к концу дня. Психиатр (мужчина средних лет с признаками атрофии эмоций) задал мне ряд наводящих вопросов. Вышло эдакое интервью о моих представлениях о собственной школе, об обучении, о неких людях, с которыми приходится общаться, и о квазиантропной охоте, разумеется. Я отвечал будто на собеседовании – с лоском и меткостью – ничего не поделаешь, уже привычка.

Затем последовал тест на эти самые «реакции». Облепленный электродами, истыканный чуткими к микродвижениям лучами, я смотрел на большой экран, где с нечитаемой скоростью мелькали различные слова. Аппаратура считывала психофизические параметры и интерпретировала их – не возникает ли подспудного страха при слове «дикий», не угнетает ли слово «принуждение», не впадаю ли в эйфорию от слова «выстрел».

После чего со мной ещё раз поговорили, причём тему нужно было выбрать самостоятельно.

– Предложите мне сами, – сказал врач.

– А… в какой области? – засомневался я.

– В любой. Какой угодно, – пожав плечом, доктор нарочито перевёл взгляд с меня на соседнее окошечко.

– Тогда… я бы предпочёл ни о чём не говорить.

Уж не знаю, к каким выводам пришёл данный отдел, но я направился далее (в мыслях пытаясь расшифровать своё собственное поведение, насколько хватало познаний в психологии).

Потом ждала целая лавина болевых ощущений. Каждая из существующих во мне систем была просвечена, заснята и изучена. Прощупана, сдавлена и выслушана. Растянута и едва ли не опробована на вкус. На анализы из меня выкачали процентов тридцать всех жизненных соков. Если я остался на ногах после всего этого, то только благодаря исключительному профессионализму местных врачей – они тонко чувствовали грань, когда человек ещё остаётся жив.

Так что в самый страшный, самый важный и самый последний кабинет, я приполз еле дыша. Финалом осмотра являлось половое исследование.

Для меня сейчас это святая святых. Если здесь найдут, что какой-либо из показателей полового статуса изменился – поездка не состоится.

Вообще-то агенам моего возраста не рекомендуется менять климат и летать самолётом. Потому как в первом случае организм выплёскивает в ответ на изменившиеся условия большое количество ферментов, которые могут повлиять на ход близкой к свершению детерминации. А во втором – доза радиоактивного излучения, которую ты получишь во время полёта, может спровоцировать эту самую детерминацию.

Как же всё происходит? О-о, это несложный механизм… Но, Боже, сколько проблем!

Что было раньше – женщины обладали гомогаметной половой хромосомой ХХ, а мужчины – гетерогаметной ХY. Это определяло развитие человека с самого зачатия. Уже на стадии зиготы (яйцеклетка + сперматозоид) судьба ваша была решена. Но сейчас мы имеем универсальный набор хромосом. А кем мы станем – зависит от ряда внешних условий.

Современный ребёнок рождается бесполым, имея зачаток половой системы – гонадоэмбрий. Он, этот зачаток, будто зерно, ждёт своего часа – дай сигнал, и развернётся, как палатка туриста. Он дремлет – этот этап жизни зовётся фазис Эс (от греческого «??????», что означает «покой» и «безмолвие»). А потом, в определённый момент (и я к нему приближаюсь) организм подаёт тот самый сигнал. И тогда начинается второй этап – фазис Ка («?????????» – буря).

Для интересующихся предоставляю описание средней подробности. Нормальные люди могут следующую страницу пропустить.