Три желания

— Джефф, Даниэль... я. Мы обязаны тебе большим, чем каким-то кусочком ткани, — Лили задержала дыхание от его слов, когда Виктор поднял вверх руку в останавливающем жесте, выражающем полное разочарование, и заговорил с удивительной прямотой. — Каким способом можно оплатить девушке восемь лет жизни, да еще и оставленные синяки на ней? — Он был все еще напряжен, и казался потерянным и даже немного растерянным.

Она была настолько шокирована его честностью, потрясена до глубины души и тронута.

— Виктор..., — она сделала к нему шаг, в порыве на его растерянность, и даже не сделав глоток кофе, поставила чашку на стол.

Она находилась всего в шаге от него, когда Виктор объявил:

— Я отрекся от них.

При этих словах, Лили застыла, выдохнув:

— Что?

— Джефф и Даниэлла лишились наследства. Завещание уже изменено, Нейт, ты и Наташа унаследуют все.

Лили моргнула.

— Но они же ваши дети, — возмутилась она, на данный момент забыв, как на самом деле отвратительно они поступили с ней, не сообщив Нейту о смерти ее родителей, и наврав Лили, что Нейт умер. Такие поступки не могли сделать добрые и хорошие люди.

Но отречься от них?

Сара часто угрожала отречься от Лили или от Бекки, все зависело, кто разозлил ее в тот момент, но они прекрасно знали, что это была всего лишь пустая угроза, она не была на это способна, как бы не сердилась, Сара не сделала бы такого на самом деле, как Робертсы.

Но зайти так далеко?

— Да, — твердо ответил Виктор, — они мои дети и именно по этой причине имеют все, что осталось в их целевых фондах, кроме того я дал им прекрасное образование, и настало время им что-то сделать самостоятельно, наконец-то.

Лили сделала еще один шаг вперед.

— Я надеюсь, вы оставили дверь открытой, хотя бы щелочку, в случае если они захотят извиниться и вернуться, — сказала она тихо и неуверенно положила свои пальцы на его согнутую в локте руку.

Он посмотрел на ее руку, а затем поднял на нее глаза. Напряжение ушло из его глаз, и она поняла, что Виктор поменял своих детей на нее.

— У тебя доброе сердце, Лили, — сказал он ей тихо. — Я приму их назад, только если они вымолят у тебя и Натаниэля прощение. Не раньше, а если ты не простишь их, значит этого не будет никогда.

Она сжала его руку и на несколько дюймов наклонилась к нему.

— А Лаура?

Виктор взял ее руки в свои.

— Она согласна.

Лили закрыла глаза, почувствовав боль другой матери, которая отразилась в ней.

Она открыла глаза и сказала:

— Это дорогая цена для нее.

Затем он сказал нечто странное, что вызвало у Лили чрезвычайное любопытство, и у ее острый ум даже испугался, но самое главное эти слова потрясли ее до основания. Виктор произнес низким, тихим голосом, только для ее ушей.

— Натаниэль достаточно настрадался за свою жизнь. Он не должен был страдать эти восемь лет. Лаура и я понимаем это. Он наш сын, они причинили ему боль, что мы должны были сделать?

На долю секунды она задумалась над его заявлением, подразумевающим вопрос, но потом поняла, что он ожидал от нее ответа. Сказать ему, что она считает правильным их действия, или указать, что может существовать и другой путь для разрешения проблемы.

Она покачала головой и, поскольку не могла подыскать достойного ответа, развернулась к нему и обняла его за плечи, окутав крепкими объятиями.

Она крепко зажмурила глаза и прошептала ему на ухо:

— Я не знаю, что сказать.

Он обнял ее с такой силой, как бы привязывая к себе, что она даже не могла вздохнуть.

В нем было столько привязанности и сильной эмоциональности, как у ее отца.

— Просто будь счастлива, — пробормотал он ей на ухо дрожащим от эмоций голосом, от звука, которого и чувствуя его крепкие объятия, она залилась слезами. Она очень бы хотела, но не могла, и это было слишком сильно для нее, она просто не могла ничего с собой поделать.

Полностью потерявшись в своих эмоциях, она с трудом поняла, что Виктор отстранился, уступив место Нейту, и она плачет, упираясь в его твердую, как стена, грудь. Она плакала за свою наивную доверчивость, плакала за Джеффа и Даниэллу, что они сотворили и за то, что все потеряли, в том числе своих родителей, Лауру и Виктора, плакала за Лауру и Виктора, потому что понимала, чего им это стоило и плакала за все что было, за все.

Наконец, когда у нее кончились все слезы, она отстранилась назад от Нейта, и увидела, как Виктор протянул ему платок, который Нейт передал ей. Она вытерла глаза, но он все равно стер слезы у нее с щек.

— Теперь все в порядке? — спросил он тихим голосом, и она кивнула.

Потом она отрицательно покачала головой, и его темные глаза замерцали волнением.

— Я хочу есть, — призналась она с дрожащей улыбкой.

Он усмехнулся, беспокойство ушло из его глаз, наклонившись к ней, он накрыл ее своими красивыми, улыбающимися губами.

— Я отведу тебя поесть, а потом мы отправимся к невропатологу, — сказал он и отстранился.

— Мне нужно поправить макияж, — начала она, но остановилась, замявшись, наклонилась, чтобы поцеловать Виктора в щеку. У него на лице отобразилась испуганная улыбка взрослого мужчины, ни в коей мере не напускная.