Три женщины

Ричард отказался. Он долго отказывался, а Слоун его упрашивала. В конце концов он сказал, что придет домой. В спальне он сразу устроился между ее ног. Она просила его подняться, ласкать все ее тело, войти в нее. Но он не хотел, он не был готов к этому эмоционально. Ему было проще довести ее до оргазма языком, дать ей то, чего она хотела, не сливаясь с ней. Слоун же надела кружевное белье и делала все, лишь бы возбудить его. Он продолжал отказывать, она продолжала настаивать. В конце концов он сдался – и у них был секс, резкий, чистый и быстрый. Когда он кончил ей в рот, сперма чуть не брызнула у нее из носа.

А потом Слоун лежала, ощущая не маленькую смерть, а нечто противоположное – какую-то наполненность. Она знала, что, кроме здоровья родных и близких друзей, для нее нет ничего важнее простого факта: она все еще больше всех мужчин на свете хочет своего мужа, и он хочет ее больше всех женщин. И какие бы трудности и досадные мелочи ни портили ей настроение, в мире нет ничего лучше этого слияния.

Завистники продолжали вести пересуды за ее спиной, называли ее так же, как Мэгги Уилкен, когда та во всем призналась, и Лину Пэрриш, когда ее изнасиловали трое парней. Конечно, Слоун знала, что может позволить себе роскошь не обращать на пересуды внимания. Она белая, красивая, у нее есть собственный бизнес. Она выросла в богатой семье. Она знает, как заставить мир вращаться вокруг нее. Она также знает все уловки этого мира, которые могли бы сбить ее с ног. Но когда она со своим мужем, в мире остаются только они двое – и даже когда они не вместе.

Моя мама умерла. Все матери умирают. После себя они оставляют свою мудрость, свои страхи и свои желания. Иногда все очевидно, прямо помечено для грабителей. Мне же нужен был невидимый свет. В том, как мало хотела моя мать, была своя красота. Нет ничего безопаснее отсутствия желаний. Но эта безопасность, как я узнала, не защищает тебя от болезней, боли и смерти. Иногда она спасает только твое лицо.

Ранней осенью Арлена Уилкен все еще думала об образцах почерка. Она была убеждена, что это может им помочь. Хорошее еще может случиться. Она рассказала Мэгги о своих надеждах, но дочь не разделила ее оптимизма.

Мысль, что люди, которые ни на минуту не усомнились в том, что она все придумала, требуют доказательств от экспертов, раздражала ее и даже бесила.

Во время процесса и сразу после него Мэгги и вся ее семья превратились в клише. Все нюансы были забыты, осталось лишь одно слово – «проблемные». Когда Мэгги была маленькой, Марк Уилкен зимой вытаскивал свою снегоуборочную машину и строил для детей во дворе большую горку, с которой можно было кататься на санках. Работа была тяжелой, но он знал, как любят это дети. До смерти мужа Арлена Уилкен не пила три месяца и до сих пор не бралась за бутылку. Родители Мэгги были пьяницами, но они были настоящими, любящими родителями. Любовь окутывала их дом, оставаясь незаметной. А добрые дела и достоинства Аарона превозносила пресса, коллеги по школе, соседи по улице. Когда процесс уже заканчивался, Мэгги выходила из здания суда. Шаркая ногами, к ней подошел грузный седой мужчина. Он сказал:

– Что бы они там ни решили, я сразу тебе поверил. Я поверил тебе с первого дня.

Глаза его были добрыми. Хотя Мэгги было трудно доверять незнакомым мужчинам, она была благодарна этому человеку, который оказался на ее стороне. Он оказался единственным, кроме родных и самых близких друзей. Единственным человеком, который поверил ей и посмел сказать об этом.

А Аарона Ноделя безоговорочно поддерживали другие учителя, ученики, журналисты, автозаправщики, кассирши в магазинах. Ему верили те, кто никогда с ним не встречался и никогда не встречался с Мэгги. Все голосовали за Аарона Ноделя еще до того, как дело дошло до суда.

– Мир хотел думать, что этот симпатичный мужчина просто не может сделать то, что он сделал, – сказала Арлена. – Защищая его, они чувствовали себя в безопасности.

Это тот же самый мир, который хочет, чтобы ты восхвалял только тех, кого уже восхваляют, тех, кого общество повсюду принимает.

Видя, как люди реагировали на историю Мэгги, я испытывала некое беспокойство. Даже те, кто верил ей, считали, что она поступила безрассудно. В конце концов, что именно сделал Аарон Нодель? Он не насильник, говорили мне. Он отличный учитель, семейный человек. Он не заслуживает того, чтобы его жизнь рушилась из-за этого.

Но то, в чем обвиняли Аарона Ноделя, так же губительно для ребенка, как если бы оно происходило без взаимного согласия. Общество воспринимает девушек типа Мэгги как взрослых людей, способных принимать здравые и правильные решения. Она была яркой девочкой, переживавшей определенные трудности. Хороший учитель типа Аарона Ноделя мог стать катализатором и наполнить ее жизнь уверенностью и теплом. Но он поступил совсем иначе.