Три жизни Иосифа Димова

– Можешь расположиться в комнате моей матери! Туда ведет вон та дверь, – объяснил я ей несколько вызывающим и обиженным тоном. Она не должна была так безумно хохотать над предположением, что мы можем стать мужем и женой!-Там есть все, что нужно женщине, – добавил я. – Спокойной ночи!

Снежана ничего не ответила. Догадалась ли она о причине моей обиды? Скорее всего! Женщины носят у сердца безошибочные радары. Я бросился на свои тюфяки и принялся убеждать себя, что я должен оставить эту женщину в покое – с моей стороны было бы нечестно нарушать долг гостеприимства. Разве мало того, что я обнимал ее, целовал в губы. Такое не забывается всю жизнь.

Я лежал с открытыми глазами. „Счастье никогда не бывает чрезмерным, человеку всегда чего-то не хватает”, – этой премудрости учил я своего робота. Но он не понимал. Понятие „счастье” было для него гораздо туманнее, чем теория относительности. Какими единицами измеряется счастье?

Я жадно взглянул на карточку, прислоненную к корешку книги, и прислушался: дверь, ведущая в комнату матери словно бы скрипнула. Я ясно различил шаги босых ног, я не успел сказать своему сердцу: „Успокойся!”, как Снежана появилась в проеме двери. Сердце мое бешено запрыгало, она вошла так стремительно, что мне не удалось шепнуть своему шальному сердцу волшебное слово: „Успокойся”. От моих глаз не укрылось – да будет благословен навеки свет уличного фонаря!, что на ней ничего нет, кроме белой комбинашки, доходившей до середины бедер. Вероятно, от смущения она прижала руки к груди, присела и тут же очутилась рядом.

Я крепко, до боли прижал ее к своей груди, наши губы после долгого и томительного ожидания снова слились. Это было счастье, которому предстояло расцвесть, так же пышно, как расцветают алые розы. Я верил, что это будет, и боялся, что демон зла, позавидовав нам, безвременно погубит этот цветок.

И тут произошло следующее. После пламенных поцелуев (Лизе за ней не угнаться!), Снежана вдруг уперлась локтями мне в грудь и легонько отстранилась.

– Все. Этого достаточно, чтобы мы стали супружеской четой – сказала она, задыхаясь. И с мольбой в голосе добавила: – Пусть это и будет наша свадебная ночь!

Я ничего не сказал, я оторопел. Что может сказать мужчина любимой женщине, когда та вырывается из его объятий в постели?

Снежана погладила меня по лицу. Наверное, ей хотелось растопить холод, который меня сковал.

– Как ты не понимаешь, обидчивый мальчик, что „Та, которая грядет”, не должна принадлежать никому!

– Даже в брачную ночь?

– Даже в брачную ночь!

– Странно! – воскликнул я. – Тебе не кажется, что это очень странно?

Она не ответила. Все, что она хотела сказать мне, уже было сказано.

Мы помолчали.

– Удивительно! – нарушил молчание я. – Если твои слова понимать буквально, то выходит, что ты еще целомудренна? Что, разве я не прав?

– О, нет! – Снежана рассмеялась неожиданно весело. – В Стране Алой розы у меня была большая любовь!

– Значит, настоящая брачная ночь уже позади?

– Тогда я еще не была „Той, которая грядет”, – тихо ответила Снежана.

Этот переход от безудержной веселости к задумчивости с налетом печали, прозвучавшей в словах „тогда я еще не была”, был головокружительным, он напоминал прыжок из солнечного августовского дня в ноябрьский туман.

„Какой же ты идиот! – выругал я себя. – Кто дал право копаться в ее интимной жизни! Тебе мало счастья знать, что она рядом и ты можешь ее обнимать и целовать!”

Наверное, этого было мало, потому что я продолжал дуться и молчать.

Тогда заговорила моя гостья, я думаю, она сделала это для того, чтобы нарушить тягостную тишину.

– Хочешь, я снова увезу тебя в Страну Алой розы? – ласково спросила она, обняв меня за шею.

Мне хотелось крикнуть ей: „Отправляйся-ка ты сама к этой своей Алой розе! Может, там опять встретишь большую любовь!” – Но я сдержался, и это был самый умный поступок в моей жизни. Стоило мне ляпнуть эти глупые слона, как от нашей близости не осталось бы и следа. Я все-таки продолжал дуться на нее и потому сказал:

– Чего я не видел в этой твоей хваленой Стране Алой роил? Не понимаю, зачем нужно все время напоминать о ней?

Я почувствовал, как рука Снежаны, лежавшая на моих плечах, дрогнула, словно по ней пробежал электрический ток.

– Господи! – воскликнула она с каким-то испугом в голосе. – Ты ли это говоришь?

Я пожалел, что произнес эти слова.

– Знаешь, что, – сказал я миролюбивым тоном, – если мне удастся решить задачу, над которой я сейчас бьюсь, то я создам такие машины, какие и не снились жителям твоей Страны Алой розы! Мы обгоним ее на целый век.

– О! – воскликнула Снежана. Она снова прижалась ко мне и поцеловала так же горячо, как и раньше. – Наверное, ты говоришь о машинах, похожих на твоего говорящего робота?

– Они будут совершеннее! – ответил я.

– Я знала, что ты преследуешь большую цель и работаешь над чем-то важным, – ласково сказала Снежана. Она еще крепче прижалась ко мне, поцеловала меня в губы, но поцелуй ее был какой-то слишком спокойный, страсть сменилась другим чувством. – Когда ты будешь заниматься своим делом, думай о том, что я, невидимая, стою рядом!