Тридцать девять ступенек. Маска Димитриоса

Между прочим, вскоре это пригодилось. Уже через полгода спрос на наркотики возрос до такой степени, что я должен был поставлять ежемесячно пятьдесят килограммов героина. Ленотр и Галиндо предложили взять в свои руки всю торговлю наркотиками, а для этого мы должны были поставлять на рынок также морфий и кокаин. Дело в том, что морфисты и кокаинисты не любят героин. С морфием никаких проблем не было — наши поставщики должны были лишь изменить процесс изготовления. Что касается кокаина, то его изготовляли только в Германии. Так что дел у меня было по горло.

Конечно, не все шло гладко. Устранением разного рода трудностей Димитриос поручил заниматься мне. Кроме маршрута Солоники — Генуя — Ницца, которым занимался наш шестой сотрудник, Ламар, я организовал доставку наркотиков в спальном вагоне Восточного экспресса, завербовав проводника этого вагона. Он получал героин, когда экспресс делал остановку в Софии, а затем передавал его нам в Париже, когда вагон ставили в депо. Конечно, этот маршрут был небезопасен, и мне пришлось поработать, чтобы увеличить его надежность и безопасность, но зато он был и самый быстрый. Кокаин поступал из Германии в ящиках с продукцией различных машиностроительных фирм. Спустя год в Стамбуле начала работать лаборатория, поставляющая нам героин. Ее продукцию доставляла одна грузовая яхта, которая разбрасывала буи (внутри них были пакеты с героином) на рейде Марселя. Эти буи потом ночью подбирал Ламар.

И вот однажды разразилась катастрофа. В конце июня 1929 года полиции удалось захватить пятнадцать килограммов героина в спальном вагоне Восточного экспресса и арестовать шестерых моих сотрудников, включая и проводника. Говорят, беда не ходит одна. Ламар, почувствовав за собой слежку, вынужден был сбросить сорок килограммов морфия и героина. Теперь у нас оставалось только восемь килограммов наркотиков, тогда как спрос превышал уже пятьдесят килограммов. Единственный выход — ждать прибытия яхты из Стамбула, но до ее прихода оставалось еще несколько дней. Наступили ужасные дни, особенно для Ленотра, Галиндо и Вернера. Двое клиентов Галиндо покончили с собой, а Вернеру в одном из баров разбили голову.

Я старался поправить положение. Я поехал в Софию и в своем чемодане привез десять килограммов героина, но, конечно, этого было недостаточно. Надо отдать должное, Димитриос не стал искать козла отпущения ни в моем лице, ни в лице кого-нибудь другого из нас, но он был очень зол и решил, что для непрерывной работы организации необходим резервный запас наркотиков. Именно тогда, в конце июня 1929 года, он и купил эти три дома, которые должны были стать нашей штаб-квартирой и одновременно складом. До этого мы встречались в одном из кабинетиков кафе вблизи Порт д’Орлеан. Кстати, никто из нас не знал настоящего адреса Димитриоса (по правде сказать, мы не очень-то этим интересовались, что впоследствии обернулось для нас самым печальным образом), и он всегда извещал кого-нибудь из нас по телефону о дне и часе встречи.

Создать запасы наркотиков он поручил мне. Дело это было очень трудное, потому что требовало увеличения поставок в несколько раз: наряду с удовлетворением нужд заказчиков надо было иметь дополнительное количество наркотиков на случай любой неожиданности. Увеличение поставок влекло за собой возрастающую вероятность провала. Следовательно, надо было найти какие-то новые способы доставки. К несчастью, болгарская полиция как раз в это самое время накрыла лабораторию в Радомире, один из наших главных источников. Конечно, эта лаборатория возобновила потом свою деятельность (разумеется, уже в другом месте), но это опять-таки приводило к задержке. Единственной нашей надеждой и опорой становилась лаборатория в Стамбуле.

В общем, это было трудное время. В течение двух месяцев мы потеряли девяносто килограммов героина, двадцать килограммов морфия и пять килограммов кокаина. Но, несмотря на это, план Димитриоса по созданию запасов неуклонно выполнялся. К концу 1930 года в соседнем с этим доме под половицами находилось двести пятьдесят килограммов героина, двести с лишним килограммов морфия, около девяноста килограммов кокаина и небольшое количество приготовленного в Турции опиума.

Мистер Питерс замолчал, потом, разлив остатки кофе по чашкам, выключил спиртовку. Помусолив кончик сигареты, он закурил.

— Среди ваших знакомых никто не принимал наркотики? — совершенно неожиданно для Латимера спросил он.

— Мне кажется, что нет.