Тридцать дней тьмы

– Пропала!

– Что пропало?

– Моя бутылка! У меня была целая бутылка водки!

Полное разочарование. Так вот что это было – бутылка водки!

– Парень, который живет у самого глетчера, гонит. Совсем даже недурно получается. У меня была целая бутылка.

Оборванец Гисли снова принялся копаться у себя в хижине. Ханна раздраженно отвернулась. Она, понимаете ли, почти вышла на раскрытие преступления, а он тут возится, пытаясь отыскать бутылку самогона. Она зашагала прочь, позади слышно было ворчание Гисли. Надо было все-таки с ним как-то попрощаться. Сама она устала, и промокла и, честно говоря, вовсе не отказалась бы сейчас глотнуть чего-нибудь такого. Даже будь это самогон. У Ханны из головы никак не шел рассказ Гисли. Почему Виктор ничего не сказал о нем? Почему не допросил? Налицо плохая работа полиции. Некомпетентность – вот то качество, которое Ханна сильнее всего ненавидела в других. Его и невежество. Или это одно и то же?

Почти у самой дороги надо было обойти небольшую канаву. Ханна, не желая больше попадать в объятия сырой травы, достала мобильник с фонариком. В синевато-белом конусе света она осторожно двигалась вперед, ставя ноги одну практически впритык к другой, как вдруг замерла как вкопанная. Луч света кое-что высветил. Не может быть? Ханна наклонилась. Она почувствовала прилив какой-то странной, едва ли не извращенной радости. Она не смогла удержаться и улыбнулась сама себе. Сняв с шеи платок, она аккуратно завернула в него пустую разбитую водочную бутылку. Вполне определенно, на донышке ее видны были следы крови.

17

– Виктора нет.

Маргрет лишь немного приоткрыла дверь. Она смотрела на Ханну, и та не могла понять, чего больше в этом взгляде – раздражения или любопытства. Ханну прямо-таки распирало от желания показать завернутую в платок бутылку или – кто знает? – быть может, завернутое в платок орудие убийства.

– Можно мне войти и подождать его?

– Я не знаю, когда он вернется.

Ханна рассматривала Маргрет. Тон последней был гораздо менее категоричен, чем сказанные ею слова. В доме у нее за спиной царила тишина – по всей видимости, дети уже спали. Ханна даже не представляла себе, в котором часу детей такого возраста укладывают в постель.

– Мне кажется, я нашла орудие убийства.

Ханна выставила вперед руку со своей находкой. Маргрет с заметным недоверием покосилась на скрываемый платком предмет.

– Тора что же, платочком убили?

О’кей, вероятно, сарказм и можно отнести к достоинствам, коль скоро ты замужем за полицейским. Ханна немного приоткрыла платок и продемонстрировала донышко разбитой бутылки. Взгляд женщины-вулкана скользнул по бутылке и начал подниматься выше – по руке Ханны, ее плечу, пока глаза обеих женщин не встретились. Что это, ей не показалось? Похоже, в глазах Маргрет мелькнуло нечто похожее на одобрение. Она потянула дверь на себя, впуская гостью в дом. Ханна с облегчением шагнула в прихожую.

Осторожно пристроив бутылку на журнальном столике, Ханна утомленно откинулась на спинку коричневого кожаного дивана. Виктор выбирал? Едва ли женщина.

– Мягкий, правда? Уродливый, конечно, зато практичный – любую грязь можно стереть тряпкой. Большое преимущество, когда в доме есть дети.

Маргрет принесла два бокала красного вина и протянула один из них Ханне, которая взяла его с таким видом, будто внутри было золото. Ей пришлось сделать над собой усилие, чтобы с жадностью не опустошить бокал единым махом. Поглаживая рукой мягкую коричневую кожу дивана, Ханна принялась разглядывать устроившуюся в другом углу супругу инспектора, которая также пригубила свое вино. Со стороны они выглядели как две пропащие души в слишком большой для них спасательной лодке. Маргрет извлекла из стоявшей на столе маленькой коробочки пачку сигарет, предложила Ханне, дала ей прикурить и закурила сама. После чего зажгла две гигантских размеров стеариновые свечи. Ханна, мешая во рту вино с табачным дымом, блаженно прикрыла глаза. Когда она их открыла, выяснилось, что Маргрет внимательно ее изучает, как будто никак не может понять, кого же она впустила к себе в дом.

– Где ты это нашла?

Маргрет кивнула на предполагаемое орудие убийства.

– Недалеко от моря. Я там встретила одного бездомного, ну, или почти бездомного, Гисли. Думаю, это его бутылка.

– Ты что же, думаешь, это он сделал?

Маргрет чуть наклонилась и стряхнула пепел в самодельную пепельницу. Ханна проследила за грациозным и уверенным движением изящной руки. Почему это так ее притягивает?

– Нет. У него нет мотива. Бедняга просто лишился своей водки.

– Гисли приходилось лишаться и гораздо большего.

Губы женщины-вулкана выпустили струйку дыма.

– Что ты имеешь в виду?

Ханна подалась вперед и потушила сигарету. Она ощущала на себе пристальный взгляд Маргрет, и это придавало ей уверенности.

– Когда-то он был профессором в Стэнфорде. Математиком.

– И что же произошло?

Маргрет пожала плечами.

– А что иногда происходит, стоит только уверовать, что все у нас в жизни под контролем? Либо что-то портит нам жизнь, либо мы сами себе ее портим.

– Надо же, по его нынешнему виду никогда этого не скажешь.