Тридцать дней тьмы

Элла черканула пару слов на листке. Ханна нетерпеливо нагнулась. Прочла. Почувствовала, как сладко засосало под ложечкой. Перечитала еще раз.

– Звонила Маргрет? Мне?

Элла кивнула.

– Зачем?

Элла покачала головой и снова вернулась к блокноту. Ханна нерешительно смотрела за ее действиями.

– Что ты пишешь?

Нацарапав что-то, Элла показала бумажку Ханне. Та прочла: «Речь на похоронах Тора». Шагнув в темноту морозного вечера, Ханна захлопнула за собой входную дверь.

31

Перед домом Виктора и Маргрет Ханна остановилась и отдышалась. Что от нее хотела Маргрет? Дверь открылась раньше, чем она успела собраться с духом и постучать. Стоявшая на пороге Маргрет смотрела на Ханну так, словно она весь вечер только и делала, что сидела и ждала ее. От нее будто исходил заряд какой-то непонятной лихорадочной энергии. Ханна улыбнулась, однако ответной улыбки не последовало. Не произнося ни слова, Маргрет слегка посторонилась, пропуская Ханну внутрь. Ханна вошла и, немного нервничая, осмотрелась.

– А Виктор?

– Ушел.

Ханна разглядывала Маргрет, которая что-то искала в выдвижном ящике. Она была красива даже в старых джинсах и поношенной футболке. По лицу ее невозможно было что-либо прочесть. У Ханны возникло желание взять Маргрет за руку, поцеловать ее, уложить на пол прямо здесь, в прихожей, сорвать с нее одежду, ощутить ее кожу…

– Идем.

Маргрет прервала ее мысли. Но это прозвучало вовсе не как приглашение к эротике, а как уверенная и холодная команда. Приказ. Маргрет шла по дому твердыми и четкими шагами. Ханна была в полном замешательстве: куда они направляются? Спросить Маргрет она не решалась – просто молча следовала за ней. Маргрет открыла запертую дверь висящим на небольшой связке ключом. Ханна шла за ней по пятам. Маргрет включила свет, и Ханна узнала кабинет Виктора, или полицейский участок. Ее удивило, что сюда можно попасть прямо из дома, но, с другой стороны, она отлично понимала, что Виктор, как правило, принимает гостей отнюдь не с этой стороны. Тащить их через весь двор, по-видимому, кажется ему куда как более официальным. Маргрет в три шага пересекла маленький кабинет и отперла вторую дверь. Ханна застыла. За дверью на кровати сидел Йонни и смотрел на Ханну. Наполовину человек, наполовину призрак.

– У вас десять минут до прихода Виктора.

Маргрет кивнула в сторону Йонни, и Ханна поняла, что наконец-то получила самый большой подарок за все время расследования – беседа без протокола с главным подозреваемым.

Стоя посреди кабинета, Маргрет ободряюще кивнула Йонни. Дверь она оставила открытой, по-видимому уверенная, что он не сбежит. Она сказала что-то по-исландски, Йонни, глядя в пол, слабо кивнул.

– Можешь спрашивать его обо всем, что хочешь.

Ханна кивнула и пододвинула свой стул поближе к Йонни, пытаясь создать между ними интимное пространство.

– Ты был с Тором в тот вечер, когда он умер?

Йонни кивнул.

– И вы поругались?

Йонни вскинул на Маргрет неуверенный взгляд, но она снова ободряюще наклонила голову. Ханне было жаль молодого человека, который в своих тренировочных штанах и слишком большой для него черной футболке скорее походил на мальчишку-подростка.

– Да, поругались. Но я его не убивал.

– Я знаю.

Строго говоря, Ханне это не было доподлинно известно, но ее внутренний голос подсказывал ей, что Йонни невиновен.

– Но почему ты появился в доме его родителей с ружьем?

Йонни упорно смотрел в пол. Казалось, на глаза его наворачиваются слезы. Некоторое время он молчал, Ханна его не торопила.

– Мы… Тор был моим парнем.

Йонни поднял глаза. Ханна встретилась с ним взглядом. Внезапно мир стал выглядеть совершенно иначе. Все кусочки мозаики встали на место. Кожаный Жилет в баре, который считал, что Тор не такой, как другие парни. Замешательство Маргрет в отношении того, насколько хорошо она знала Тора. Ненависть Йонни к Эгиру, который не был похож на человека, которому бы понравилось, что его единственный сын был гомосексуалистом. Ханна готова была сама себя ударить за то, что так туго соображает. Она давно должна была обо всем догадаться! Несмотря на собственную, как она это называла, подвижную сексуальность, она часто не замечает того, что другие могут быть отнюдь не только гетеросексуалами. Вероятно, потому, что мир устроен так, будто все люди в этом смысле одинаковы. Она попыталась избавиться от раздражения по поводу собственной тупости и вернулась к мыслям об Эгире – был ли именно он причиной ссоры между мальчиками тем вечером? Ей, однако, не потребовалось даже спрашивать.

– Эгир требовал, чтобы Тор порвал со мной. Он только что узнал об этом – тем вечером.

– И что же он? Порвал он с тобой?

Йонни нервно передернул плечами и покачал головой.

– Но он был от этого совсем не в себе. Сказал, что не знает, как быть. Отец выгнал его из дома, и это повергло его в полную панику. Тор был очень близок с родителями.

Ханна кивнула.

– Единственный ребенок. Чудо.

Йонни отчаянно боролся со слезами. Маргрет бросила взгляд на наручные часы. Мозг Ханны искрил тысячами вопросов, но она понимала, что не сумеет задать их все. Сначала самое главное. О ночи убийства.