Тридцать дней

Только Скай и Ирис остались стоять на поляне, покрытой нежными белыми цветами. Время текло где-то за зеленой порослью, шумели океанские волны, набегавшие на белый песок, шелестел листвой деревьев ветер, солнце, окрасив небо в алый цвет, спешило укрыться за горизонтом и отдохнуть от дневных забот. Мир дышал, мир жил, благословляя приближение нового дня, и лишь мужчине и женщине сейчас не было до мира никакого дела. Они насыщались вновь обретенной близостью, друг другом и своей любовью…

Эпилог

Капельки дождя рисовали на поверхности озера свой затейливый рисунок. Кружок, еще кружок, словно звенья бесконечной цепи, переплетались друг с другом, таяли и вновь собирались, стоило новым каплям достичь водной глади. Я оперлась ладонями на мокрую траву, откинула голову, подставляя лицо под теплый летний дождь, и блаженно улыбнулась. Мне было хорошо. На душе царило умиротворение и тихое бесконечное счастье. А еще покой…

— Ирис!

Жаль, недолгий. Гневный вскрик, слившийся с громким плеском воды, когда посреди озеро вынырнул суровый, порой противный, еще чаще вредный, но любимый настолько, что иногда мне казалось, что мое дыхание, прервавшись при взгляде в глаза-озера, уже никогда не возобновится. Я таяла и таяла от щемящей нежности, стоило его ладонями сжать мои плечи, или бесилась и злилась на него также неистово, как любила, но никогда, ни на единый краткий миг не оставалась равнодушной.

— За какой Тьмой, я тебя спрашиваю, женщина? — водяное чудище, сверкая взором, выбралось на берег, окончательно испортив полотно, которое рисовали дождевые капли.

— Что вас так прогневило, леор Аквей? — полюбопытствовала я, приоткрыв один глаз.

— И ты еще спрашиваешь! — он с пафосом вскинул руки к небу.

— Иначе мне не узнать причины, по которой ты нарушаешь умиротворение этого места.

— Лейда Аквей, — надменно начал Скай, но махнул рукой и уселся рядом. Он тряхнул волосами, обдав меня брызгами, но я лишь улыбнулась и прижалась головой к плечу супруга. Созидающий устало вздохнул: — Ирис, лекари велят…

— Да что они понимают, твои лекари?! — вдруг взорвалась я, но ладонь водника скользнула мне на спину, и я успокоилась. — Жизнь моя, его стихия — вода. Мы у озера, под дождем, слушаем мелодию капель, и нам хорошо. Наконец, я могу посидеть без всех этих успокаивающих зелий. — Я огладила рукой объемный живот и улыбнулась: — Ему замок, как тюрьма. Порой мне кажется, твой сын мстит мне за то время, пока я держала тебя в темнице. И характер у него твой, такой же непоседа.

— Еще бы, — фыркнул Аквей. — Его отец все-таки я. Но ты не переживай, он первые лет двадцать восемь только непоседой будет, потом немного утихнет.

— Хвала Мирозданию! — воскликнула я. — Хвала Мирозданию, что столько детей не носят, так что все его шалости будешь обуздывать ты, а я останусь доброй и милой. Буду баловать его, портить и любить изо всех сил.

Водник снова мотнул головой и заявил тоном, не терпевшим возражений:

— Ну уж нет. Баловать и портить его буду я. А ты поучай, наставляй, надоедай — это у тебя выходит лучше всего. — Я возмущенно округлила глаза, и творец передразнил:

— Скай, ты суешь нос в развитие мира. Скай, мы следим, а не мешаем. Скай, ты сотворишь чудовище. Скай…

— Но ведь ты и вправду разошелся! — воскликнула я. — Новый мир и его развитие — это не игрушки, а ты, как маленький мальчик…

— Во-от, — удовлетворенно протянул водник. — Зануда — ты. Я балую, ты поучаешь и не даешь нам жизни. А мы любим тебя изо всех сил. Согласна?

— За мальчишками нужен глаз да глаз, — усмехнулась я и щелкнула мужа по носу.

Он смешно поморщился, клацнул зубами, «пугая» меня, и вытянулся на мокрой траве, уместив голову на моих коленях.

— Да, и вправду хорошо, — блаженно вздохнул Скай.

Хорошо… Всё действительно было хорошо. После стольких веков, наполненных болью, ложью и борьбы за освобождение из-под власти Вайториса я, наконец, могла наслаждаться каждой новой секундой и просто ЖИТЬ рядом с любимым мной мужчиной. Без людской ненависти, без изматывающего чувства вины, без боли, выжигавшей душу. Просто жить и быть счастливой.

По началу, после того, как Скай воссоздал меня из ничего, вдохнул жизнь и вернул дар, полученный им в мгновение моей последней смерти, я еще какое-то время просыпалась по ночам с ощущением тревоги. Мне всё казалось, что мой мучитель вернется, чтобы вновь всё отнять. И пусть Вайторис исчез в энергетических токах Мироздания даже раньше, чем миновали проклятые тридцать дней, но въевшийся в кровь страх и вера в его могущество отступили не сразу. Однако наступило утро, когда я проснулась на плече супруга и поняла, что свободна.