Тридцать ночей

Мы станем частью друг друга... "

Молитва морпеха США

Субботним утром ровно в 9:42, Бенсон въехал на западную парковку колледжа Рид, расположенную близ здания факультета химии, как можно дальше от лаборатории Дентона.

— Мы на месте, сэр, — сказал он.

На месте. Да, на месте. Какого хрена я вообще тут делаю?

Я прекрасно понимал, что делал. Я действовал для целей дальнейшего упрочнения своего положения на вершине Самого Одержимого и Опасного Поклонника в мире.

Я в замешательстве посмотрел из окна "Ровера" — несущественное, напрасное действие. Я уже помнил каждый пискель этого образа. За исключением новых листьев, опавших в сточную канаву, бутонов на вишнёвых деревьях и двух голубых соек, клюющих хлебные крошки на тротуаре.

— Колледж закрыт на каникулы, так что кампус должен быть пустым, — продолжил Бенсон. — В округе никого нет. И я буду следовать за вами на расстоянии.

Я опустил окно — ещё одно несущественное, напрасное действие — но его ротативный шум наполнил воздух иным, кроме слов Бенсона, звуком. Звуком, отличным от болезни, в которую я начал мучительно медленно затягивать себя этим туманным весенним утром. В жизнь Элизы Сноу.

— Она будет в безопасности, сэр, — упорствовал Бенсон.

Его слова — произнесённые низким, глубоким, со свойственной ему подчёркнутой медлительностью, голосом — раскололи воздух. Вместо того чтобы уверить меня, я почувствовал нечто похожее на острый такт заряжаемой винтовки. В воздухе появилось ощущение необратимого выстрела, который навечно изменит ход войны. Проблема этой ситуации была такова, что не я держал оружие; я сам был оружием. Холодный металл согревался в нежных женских руках. Заряженный под завязку пулями. Ей оставалось лишь выбрать куда меня нацелить. Мой ужас был таким же, как и у любой винтовки, я могу причинить боль своему владельцу с равным успехом, как и мой враг. И как любая винтовка, видимо, я перестал быть сам себе хозяином. Я настолько хорош, насколько хороша рука, владеющая мной. Может быть, мне повезёт, и Элиза укажет мне на всё, что преследует её, дабы я смог покончить с этим. Или может быть удача будет на её стороне, и она вовсе не подберёт меня. Но есть и третий вариант — один из самых кровавых — заключающийся в том, что она подберёт меня и направит на саму себя.

Из всех трёх вариантов, единственный вариант, который я должен был желать, так это второй — тот, где она будет держаться подальше от меня, вполне возможно, после воплощения в жизнь варианта за номером "Один" с моей помощью. Но, будучи беспощадным, вариант, которого я так сильно страшился, равно, как и сильно жаждал — это последний. Тот, где я заявлю на неё права, как на свою, раз и навсегда. Это моя «Уловка-22»⁶⁵: у меня не было золотой середины. Никакой альтернативы, в которой она смогла бы просто держать меня, не производя выстрела. В этом и заключалась проблема заряжённого оружия: всегда на что-то нацелено.

Неожиданно короткой вспышкой промелькнула мысль. А может быть есть вариант за номером "Четыре": она сможет разрядить винтовку. Я фыркнул. Нет, дорогой, эта винтовка не поддается разрядке без выстрела. С самого рождения она содержит в себе пулю в патроннике.

— Сэр? — окликнул меня Бенсон, на этот раз слегка настойчиво. — Должны ли мы вернуться?

Ладно, пора завязывать. Нет, я не хочу возвращаться. Я хочу увидеть её. Именно по этой причине я и был здесь — во-первых, и прежде всего, увидеть её. Не её образ в своём воспоминании, не её иллюзию в своём сне. Её. К тому же было ещё несколько других причин... Внезапно, мне стало легче.

— Хорошо, иду, — сказал я, открывая дверь. — Следуй за нами, но не слишком близко.

— Куда вы её поведете?

— Куда бы она ни пожелала... так безопаснее.

Он понимал, что я подразумевал под этим. Я захлопнул дверь и направился по избитой дорожке к зданию факультета химии, решительно игнорируя нелепый вопрос о том, достаточно ли хорошо я выглядел для этой встречи. И о чём конкретно я собираюсь с ней говорить? Мне надо было запомнить содержание учебника по органической химии, или может быть что-нибудь из квантовой физики, вместо того, чтобы погрязать в ненависти к самому себе, следуя рядом с Бенсоном. Ну, если уж совсем будет критическая ситуация, то я могу поговорить с ней о теории относительности Эйнштейна. Я читал о ней двенадцать лет назад. Уныло, как песок в пустыне.

Я рывком открыл дверь в здание факультета химии со странной, отнимающей силы энергией. Перешагивая через две ступеньки, вверх по лестнице, я направился к офису Дентона. Даже, несмотря на то, что Элиза Сноу не имела никакого понятия, что я находился здесь, почему-то я ощущал опоздание. Опоздание на 32 года.