Тридцать три ненастья

Хотя вспоминается один любопытный сюжет. Несколько лет кряду, день за днём, к парадному входу КГБ (ФСБ) приходила безумная женщина бомжеватого вида и что-то выкрикивала, размахивая руками, прямо в окна Жёлтого дома. Я не могла не написать об этом.

Вот он весь – этот дом!                                 Вот он весь!И она, как безумная птица,Каждый день дирижирует здесь,Умоляет, взывает, грозится.В грязно-розовом с пят до бровей,Что пригодно к любому сезону,Надрывается скорбью своейИ не знает себе урезону.Грозовые швыряет слова

В кабинетные окна глухие,И сползают к локтям рукава,Обнажая запястья сухие.Что ей нужно? Какую бедуВспоминает? Какую потерюОкликает в запальном бреду,Став похожей на птицу-тетерю?Может, муж её в годы разрухБыл расстрелян по злому навету?Может, сдуру досадует вслухНа страну горемычную эту?Дирижируя в обе руки,

Никого-то она не боится,И никто бедолагу в тычкиНе гоняет, тюрьмой не грозится.Всем понятно: она не в себе!Всем известно: «поехала крыша»,Коль приходит ругать КГБ,Многослёзной острастки не слыша.Офицер ли в гражданском пройдёт,Генерал ли на «Волге» подкатит —Не узнаешь, кого она ждётИ кого, не таясь, виноватит.

Лиходеи расстрельных анкетВ ад сошли по ручью кровяному,Ну, а эти… Их вроде как нет,И зовутся они по-иному.И не их виноватит она —Жёлтый дом проклинает со стоном!Но молчит равнодушно стена,Как спина под суровым погоном.Этот дом для неё не Содом,Не Гоморра… Он суть абсолюта —Возвышается в небе седомЖёлтым облаком – мощно и круто.

Потому, натоптавшись сполна,Всю судьбу рассказав без запинки,Подбирать начинает онаПробки, ветки, окурки, соринки,Чтобы идол стоял в чистоте,В полном блеске людского проклятья…И судьба её здесь на кресте,И больная душа на распятье.

Стихотворение «Вопиющая пред Жёлтым домом» написано в 2000 году. Несколько лет несчастная женщина не появлялась здесь, а прошлой весной опять замаячила около. Одета была уже во всё зелёное и к парадному входу подходить не решалась – дирижировала из-под ёлки.

Мы с Василием живём напротив сурового дома больше двадцати лет, но никто нам не докучает, не досматривает, окна лазерными фонарями не просвечивает. Хотя, думаю, досье на всех жильцов Краснознаменской, 19, у строгих соседей имеются. Да что с нас, простаков, взять? А когда-то наш жилой дом считался подведомственным КГБ. Он и построен в те же годы, что и Жёлтый дом – для сотрудников ведомства. Теперь, постаревший, с отвалившейся облицовкой и гнилыми коммуникациями, объект подневольных усилий пленных немцев – он мало привлекателен для проживания функционеров фискальных служб. Они всё больше по коттеджам. Зато нам-то как повезло! Спасибо тебе, Господи, и за это.

Январской ранью в свете неоновых фонарей, мягко заливающем ели и голубой снег, заоконный вид представляется мне рождественской открыткой. Поднимаю глаза и снова смотрю на трепещущий флаг – на душе теплеет. Без пафоса, без вызова. Когда есть что любить и кого любить, не любящие нас кажутся людьми с чужой улицы. Они тоже имеют право на свою любовь и нелюбовь. Но осмеяние Родины – это уж слишком! Не велик грех быть демократом любого образца, но не быть патриотом Отечества – стыд и позор. Впрочем, выстраданное это соображение не сверлит мой мозг на психопатическом уровне. Коротко и ясно промелькнула мысль об этом в просонной голове и переключилась на домашнее.

Сынок

Кружка чая – первейшее дело после сна, но пью его я одна. Муж свои утренние таблетки предпочитает запивать настоем шиповника из термоса. А я без крепкого чая – вялая тень себя самой. Чай, сигарета, а потом и зубы чистить. Василий уже отплескался, побрился и снова нырнул в постель.