Тридцать три удовольствия

— Ничего, все скажут, — грозно прохрипел Николка. Лицо его от коньяка немного порозовело, и я перестал так сильно опасаться за нашего друга. Только бы он не попросил у меня пистолет.

— Федор, — сказал он тут же, как только я подумал о пистолете, — дай мне пистолет. Он должен быть у меня.

— Не ерунди. Я, во-первых, действительно хорошо стреляю, а, во-вторых, мои теперешние переживания ни в какое сравнение не идут с твоими, и я посему остаюсь более хладнокровным.

— Мне кажется, мы все сейчас погибнем, — сказал Мухин.

— А у тебя что, есть возражения против этого? — поинтересовался я.

— Да нет, вообще-то. Просто жену и детей жалко. А так — какая разница, сегодня или через пятьдесят лет.

— Перестань, врач, ты должен будешь еще перевязать раненых, — грозно прорычал на Игоря Ардалион Иванович.

— Чем? У меня ничего под рукой.

— Какой же ты после этого врач!

Казалось, мы еще немного приблизились к машине похитителей. Вокруг нас расстилалась дивная панорама майского Подмосковья, залитая ярчайшим солнцем. Все зеленело упоительной молоденькой зеленью, все радовалось пробуждению жизни, свадьбе земли и неба. Но что видел в эти минуты Николка? Должно быть, лишь черную точку на черном фоне, и, наверное, поэтому он не сводил с нее глаз, боясь, что она растворится в черноте окружающего мира.

Когда мы проехали Люберцы, предположение о наемных люберах отпало. Наконец…

— Свернула! Свернула! — закричал Ардалион Иванович, как будто мы не видели, как черный БМВ вдруг резко повернул направо. Домчавшись до того поворота, мы увидели там указатель «Солнышко» и тоже свернули.

— Что это за «Солнышко», Кость? — спросил Ардалион Иванович.

— Пионерлагерь особой категории, — отвечал всезнающий шофер.

— Для умственно отсталых, что ли?

— Для каких умственно отсталых! Для детей родственников аппарата Госплана.

— А что там может быть сейчас?

— Все что угодно, — сказал Костя с глубокомысленным видом.

Через пять минут дорога пошла сквозь лес. Теперь уже черный БМВ то и дело исчезал из виду за поворотами. Наконец показались выкрашенные в голубой цвет высокие ворота пионерского лагеря особой категории. Они были распахнуты. Я держал пистолет наизготовку. С минуту мы снова ехали через лес, а потом внезапно выскочили на простор, открывающий великолепную панораму. Справа на зеленом холме белело небольшое, но красивое здание с колоннами и зеленой крышей, у подъезда здания стояло пять автомашин, в числе которых и преследуемый нами БМВ. Вниз от подъезда спускалась тропа к живописному пруду, лежащему на дне широкой песчаной чаши. Слева пруд сужался к небольшой дамбе, за которой виднелся еще один пруд, нижний, вдвое более обширный, чем верхний, но не столь живописный.

Костя сбавил скорость и направил машину к подъезду белого здания с колоннами. Вдруг раздались подряд три выстрела и в небо взвились огненные ракеты — малиновая, голубая и ослепительно белая.

— Ничего не понимаю! — воскликнул Николка.

— Ну и гад же ты, Ардалион! — рассмеялся врач Мухин.

— Тяга-шесть, под названием «Похищение невесты» свершилась! — вскричал Ардалион Иванович и расхохотался.

«Фордок» затормозил у подъезда с колоннами. На ступеньках здания стояли трое в масках, поддерживая слегка помятую невесту, а в окна высовывались какие-то люди. Над входом висел транспарант: «Дворец бракосочетаний им. А. И. Тетки».

Николка выскочил из машины и кинулся к своей Ларисе. Они крепко обнялись, после чего она отстранила его и кинулась к вылезшему из «форда» Ардалиону Ивановичу.

— Убью! — закричала она. — Лимон проклятый!

Достигнув своей жертвы, она схватила Ардалиона Ивановича за щеки и стала трепать их, но видно было, что испуг и гнев преображаются в ней в наиживейшее веселье.

— Б-л-ра-б-л-ра-б-л-ра, — клокотали толстые Ардалионовы щеки, треплемые Ларисой.

В эту минуту из дверей дома с колоннами вышел не кто иной, как неудавшийся оперный певец Бабенко. На нем был фрак и бабочка, а в руках огромный букет роз. Он встал в позу ревущего морского котика и громогласно воспел:

Пою тебя, бог Гименей,Ты, кто соединяет невесту с женихом,Их любовь бла-агословляет,Их любовь бла-а-агословляет,Пою тебя, бог новобрачных,Бог Гименей! Бог Гим-м-меней!