Тридцать ударов плетью

Он в мыле, в крови и поту, но запах его восхитителен! Родной и любимый! Мой мужчина! Мой защитник! Мой герой! Закрывая меня собой, Лев выходит в коридор.

- Лев! – властно окрикивает его старый сухой голос лиса.

- Если твой сын еще раз подойдет к Алине, я убью его. – угрожающе произносит Лев.

- Не подойдет! – к старому Лису подтягивается дополнительная охрана. Его берут в кольцо защиты, а на нас направляются стволы разного калибра.

- Хватит, Ашотджан! – рявкает на него Лев. – Оставь мою женщину в покое!

- Не все так просто, Лев. – хитрит Ашотджан.

- Плевать! Ты едва не забрал у меня Тиграна. Я стерпел. И за это я забираю Алину себе! Мне нужно ее свидетельство о смерти.

- Хорошо Лев… - лис выдерживает эффектную паузу, заставляя нас нервничать еще больше. – Поехали в клуб. Там обговорим все условия.

* * *

 В клуб, ставший мне тюрьмой на несколько месяцев, я возвращаюсь в ужасном, подавленном настроении. Избитые Львом головорезы везут нас едва ли не под конвоем. Хорошо, хоть не целятся пистолетами в висок. Лев спокоен и решителен. Сжимает мою руку всю дорогу. Молча сжимает. Иногда мне больно, я шевелю занемевшими пальцами, и тогда он поспешно ослабевает хватку. Зацеловывает посиневшую ладонь.

Вопреки моим опасениям, в подвал меня в первую же секунду не сажают. Лев не отпускает мою руку, и меня вместе с ним отводят наверх, в кабинет Ашотджана.

- Присаживайтесь. – он успел вернуться раньше нас, и уже обосновался около стола переговоров, сейчас накрытого обильными яствами. – Шашлык, мясо, овощи, вино! – радушно обводит он богатый стол руками.

- Я не жрать сюда пришел, уважаемый! – рычит Лев, сжимая мое запястье. Завтра там синяк будет. Но это ничего. Это я переживу. – Давай свидетельство!

Ашотджан никак не реагирует на его слова, полностью наслаждаясь своим превосходством в этой ситуации. Накладывает себе ароматного мяса. Наливает вина в бокал. Не спеша отправляет кусок к себе в рот.

- Лалке полегчало после переливания. – сообщает он нам.

- Я рад. И я жду.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Глава 43

- Зря не хотите поесть. – ухмыляется лис. Тянется за вторым куском. – Ягненок наисвежайший. Вино французское. Надо отметить это дело!

Старый бандит играется с нами как кошка с мышатами. Знает, что никуда мы от него не денемся. Его головорезы за дверью. Скрытая камера пишет все происходящее. Одно лишнее движение Льва, и у них будет законный повод убить его. А меня разобрать на органы. Впрок для Лалы. Поэтому не спешит. Медлит, издеваясь.

- Не хотел я тебе отдавать девочку. – разваливается лис на кресле, наевшись, - Прикипел к ней. Как дочь она мне. Я серьезно.

Ага. И как у дочери он забирает у меня кровь и почку для другой. А еще держит в клетке. Исключительно из лучших отцовских побуждений!

- Но мой Джамаль налажал с твоим братом. Только из-за того, чтобы загладить его вину перед вами, я отдаю тебе Алину.

Я заметно выдыхаю, а Лев стискивает меня еще сильнее.

- Вот ее бумага.

Ашотджан привстает, подходит к сейфу, отпирает его и вытаскивает бумагу с гербовой печатью. Но Льву пока не протягивает. Держит у себя, ухмыляясь.

У Льва желваки выступают. Это видно даже из-под бороды. Он напряжен до предела.

- Но. Есть одно серьезное «но»!

- Какое? – рычит мой мужчина.

- У Алины есть некие обязательства перед нами. Долг, я бы сказал.

- Я заплачу любую сумму. Это не вопрос. – отмахивается Лев.

- А это не деньги! – победоносно скалится Ашотджан.

А я впервые понимаю, что гнилое яблочко не далеко упало от такого же гнилого дерева. Просто за годы жизни Ашотджан научился виртуозно скрывать свои маниакальные садистские наклонности, показывая их лишь в таких вот крайних случаях.

- Что? – задает вопрос Лев.

- Она ударила моего сына ножом. Я определил ей наказание. Пусть понесет его и может быть свободна! – торжествует лис.

- Какое наказание? – Лев с недоумением переводит взгляд с меня на Ашотджана.

- Тридцать ударов плетью. – ехидно произносит лис.

- Какие удары? какая плеть?! Она беременна, Ашотджан! – возмущается мой мужчина. А потом решительно встает из-за стола. – Меня накажи! Слышишь? Я на себя беру вину за Алину!

Смотрю на Льва. Боже, я не ошиблась в нем! За все мои страдания Бог послал мне мужчину мечты! Защитника! Отца моего ребенка! С таким вообще ничего не страшно.

- Э, нет, Лев! Так дело не пойдет. ОНА поднимала руку на моего сына. И ЕЕ должны выпороть!

- Она только что кровь твоей дочери дала! Совесть имей!

- А я не говорю, что собираюсь пороть ее прямо сейчас! Пусть родит, чтобы это твоему ребенку не навредило. А потом… - внезапно на лице у старого лиса появляется что-то уж совсем мерзкое в выражении. Что-то запредельное. Не человеческое. – А потом ты ее выпорешь! Сам! – расплывается он в дикой звериной улыбке.

- Нет!

- Это мое условие. – хмыкает Ашотджан, картинно убирая свидетельство о смерти обратно.

- Постой! – останавливает его Лев.