Трилогия алой зимы

– Но разве ты не желаешь свернуться рядом с камигакари, как твои спутники? – поддразнила его Узумэ. – Они, как погляжу, вполне уютно устроились.

Сусаноо коротко фыркнул.

– Не уверен, что удивляет меня больше: привязанность к ней Инари или же Тэнгу. Чужое общество доставляет Юмэю мало удовольствия, как и мне, что уж говорить про общество человека.

– Неприятие близких отношений связано скорее с обстоятельствами, не с его природой, – заметила Узумэ. – Разве ты где-то встречал человека, способного мирно спать в компании этих двоих? Аматэрасу справно выбирает слуг.

– Может, она и необыкновенна сама по себе, но влияние Аматэрасу ее изменило. Мощь, которую девочка обрушила на Цукиёми, неподвластна простому смертному. Я не смог перехватить власть над ветром, который она призвала, и едва сумел притупить его силу, чтобы до нее добрался Инари. – Голос Сусаноо стал жестче. – Негоже так обращаться со стихиями.

– Она была в отчаянии и не нашла иного выхода. Мне скорее любопытно, кем она стала. Она человек, но ее ки хранит силу ками.

– Подозреваю, она станет куда более сильным сосудом амацуками, нежели ее предшественники. Надеюсь, искажать своих камигакари не войдет у них в привычку.

– Боюсь, нам потребуется вся мощь Аматэрасу – причем еще до солнцестояния. – На миг воцарилась тишина, затем Узумэ продолжила, уже с ноткой печали: – До поры Эми с нами. Она наша, пока ее не заберет Аматэрасу. Иного Инари и Юмэй не допустят.

– Будь она не человеком, – произнес Сусаноо, помолчав, – я заподозрил бы, что Юмэй взращивает из нее вассала. Ему нужно всего-то склонить ее к себе на службу.

Узумэ задумчиво хмыкнула.

– Не думаю, что он видит ее в подобном свете.

– Она по доброй воле предложила ему свою ки и кровь. Как по мне, она уже признала его господином.

– Она человек, Сусаноо, не ёкай. Люди создают иные связи.

– Тогда как бы ты назвала связь меж ними?

– Дружбой, – безмятежно отозвалась Узумэ.

Сусаноо презрительно фыркнул.

– Ты выносишь общество Инари куда лучше обычного, – отметила Узумэ. – Ветра сменились?

– Он почти терпим, однако продлится это недолго. Я уже видел в нем проблески прежней сущности, хоть те и быстро угасали. Стоит ему освободиться от проклятия ками, как, подозреваю, он в мгновение ока вернет былое обаяние.

– Знаю, ты говоришь это в переносном смысле, но ведь он и правда обаятелен.

– Он невыносим.

– Только потому, что ты позволяешь ему таким быть.

Сусаноо зарычал, Узумэ рассмеялась. Спустя минуту он вновь заговорил, и его резкие слова разбили мирную тишину:

– Он слишком привязан к девчонке.

– Без воспоминаний он ошеломлен и потерян, – парировала Узумэ. – А она для него – утешение, безопасный источник поддержки. Не вижу в этом вреда.

– Все не так просто, Узумэ. Думаю, он в нее влюблен.

Сонливость Эми лопнула, как мыльный пузырь, глаза изумленно распахнулись. Она вновь их закрыла и напряженно вслушалась.

– Инари? Влюблен? – переспросила Узумэ.

– Я пристально за ним наблюдаю. Все очевидно.

– Откуда тебе, Сусаноо, знать, как выглядит любовь? Тебе – тому, кто никогда не ведал любви и не жаждал ее?

– У меня есть глаза, Узумэ! – рявкнул Сусаноо. – Он явно ослеплен страстью.

– Инари влюблен, – пробормотала богиня после долгого молчания. – Как интересно.

– Тебя это не тревожит? Он и без того уязвим и сломлен. Пережил множество смертей, утратил память, стал заложником своего слабейшего облика на десятки лет. А теперь потерял голову от любви к человеку, которого вскоре уничтожит та же амацуками, что его предала.

– Не будь Эми обречена, через несколько десятилетий она состарится и умрет. Он это знает.

– Разве он об этом задумывается? В нынешнем состоянии ее потеря сведет его с ума.

– Быть может… – голос Узумэ стал тише настолько, что Эми пришлось напрячь слух. – Смертные всегда меняются и подстраиваются. За свою жизнь они способны множество раз влюбиться и разлюбить, но бессмертным подобное чуждо. Мы почти никогда не меняемся. И все же Инари стал иным. Он изменился – и так сильно, что я не удивлена, как Юмэй не сумел узнать его раньше. Инари живет как смертный. Он испытывает то, что мы не способны даже представить.

– К чему ты клонишь?

– Угадать, что ждет его дальше, невозможно. Продолжит ли он любить и после ее гибели или же смирится с потерей, как свойственно смертным?

– А что, если он обречет себя на столетия неотступной скорби, потому что не сумеет вспомнить, что такое любовь для бессмертного?

– Думаешь, за столь короткий срок он смог так сильно полюбить?

– Не знаю.

Куницуками умолкли.

Все так же лежа на боку в высокой траве, Эми крепче прижала лиса к себе. Он фыркнул и спрятал нос под хвост, продолжая крепко спать.

Столетия скорби. Что, если Сусаноо прав? Неужели Широ любит ее так сильно, что эта любовь, эта печаль останется в его бессмертной душе навсегда?

Нет, он не любит ее так сильно. Он заботится, боится ее потерять, но он – бессмертное божество. Инари, куницуками огня, не станет скорбеть о смертной девушке, которую знал каких-то пару месяцев из своего долгого существования.