Тринадцать

Мирутин правой рукой приобнял свою напарницу. Сделал он это не потому, что хотел воспользоваться ситуацией и форсировать события. Просто ему было некуда эту руку деть. Не протягивать же ее к спинке впереди стоящего кресла, чтобы голова девушки соскочила с его плеча. Куракина во сне довольно всхрапнула и смешно наморщила лоб.

Серафим погрузился в воспоминания. В воскресенье вечером, когда они возвратились в свой отель, он не стал искать альтернативу брату таксиста, который их возил. На это не было ни времени, ни желания. Позвонив по номеру телефона, указанному на визитке, он договорился, что тот будет ждать их с Дарьей рано утром у причала, возле которого швартовался паром, идущий на остров Гавдос. Грек оказался покладистым, не жадным и веселым человеком лет сорока, который, к тому же, весьма неплохо владел русским языком. И катер у него был довольно новый с хорошим форсированным движком. Серафим еще подумал, что в России такие обычно используют браконьеры для того, чтобы отрываться от преследующих их рыбинспекторов.

На Гавдосе, едва они ступили на сушу, им сразу улыбнулась удача. Среди нескольких греков, которые в ожидании парома с Крита, коротали время в небольшой, на три столика, кафешке под открытым небом оказался важный свидетель. Этот человек был местным жителем, отправлявшимся по делам своего небольшого бизнеса на Крит. Его данные Серафим аккуратно внес в свою бумажную записную книжку. Свидетель рассказал, что в день прибытия на Гавдос москвичей, чьи трупы потом были обнаружены на острове Гавдопула, он видел, как к судье Стеклову, чью фотографию ему показал Серафим, подошли трое. Двое из них были русскими. Во всяком случае, славянами точно. а третий — его соотечественник, но не из местных, поскольку всех местных он знает. Встретившие российского судью мужчины, коротко с ним переговорив, сели с ним в машину и отправились в сторону центра Гавдоса.

Настойчивость в достижении поставленной цели — одно из главных качеств успешного сыщика. К тому же результат был налицо. Подозреваемый, создав себе алиби в Уранополисе, инкогнито прибыл на Крит, и поселился в отеле района Ханья. А Стеклова встретили и увезли вглубь Гавдоса неизвестные. Поэтому пока что версия Мирутина подтверждалась. А, следовательно, нужно было рыть дальше, не считаясь ни с какими преградами на своем пути.

Несмотря на то, что остров Гавдос оказался намного больше, чем это представлял себе Серафим, и им с Дарьей пришлось остановиться на ночевку в одном из домов, а также оплатить ночлег доставившего их с Крита грека, они сумели обойти каждое строение, имевшееся на этом острове.

И их терпеливый труд окупился с лихвой. В одном из домов, больше похожих на хижину, престарелые местные жители — дед и бабка, поведали им, что в августе этого года их соседи продали или сдали в аренду свое домовладение каким-то русским, которые своим внешним видом напоминали бандитов, хотя и вели себя прилично.

Оставив Куракину со стариками и попросив у нее выведать у них как можно больше информации, Серафим перелез через забор и оказался на территории заброшенного домовладения. Пробравшись в дом, двери в который держались на честном слове и небольшом навесном замке, Мирутин обнаружил в нем погреб, обследовав который, нашел замусоленный лист бумаги с текстом, распечатанном на принтере. Это было письмо судье Стеклову от Анны Лучкович.

Узнав у стариков, с которыми осталась Дарья, их адрес и записав их данные, напарники со своим сопровождающим покинули остров и прибыли на Крит, после чего почти сразу вылетели в Москву.

Серафим не в первый раз подумал, что столь успешный итог их визита в Грецию не мог быть случайным. Ему помогал сам Господь Бог, в которого он свято верил и которого любил всем своим сердцем. И постепенно складывающиеся в четкую мозаику события и факты медленно, но неуклонно вели к разоблачению убийцы и его скорой расплате за содеянное уже здесь, в этом мире.

Дарья во сне стала моститься к его плечу, чтобы удобнее было спать, но вдруг открыла глаза и, отстранившись от него, непонимающим взглядом уставилась на сыщика.

— Привет, — мягко улыбнулся ей мужчина. — Ты выспалась?

— Ага, — продирая глаза, которые не хотели открываться, проворковала молодая женщина.

Объявили о том, что самолет начинает снижение, и они должны прибыть в аэропорт Шереметьево через тридцать минут.

— А чего это ты так на меня смотришь? — спросила Куракина.

— Любуюсь, — ответил сыщик. — Я тебя провожу до дома? — задал он вопрос, который не мог не задать. Эти несколько дней, проведенных вместе, их сблизили, и ему хотелось прояснить вопрос их дальнейших отношений.

— Я думаю, что это будет лишним, — посмотрела на него Дарья и загадочно улыбнулась.

— Мы еще увидимся? — напрягшись в ожидании ее ответа, спросил Серафим. После ее последней фразы он внутренне уже готовился к отказу.