Тринадцать шагов вниз

Серьезный молодой человек Дарел Джонс собирался переехать в отдельную квартиру в Докленде. Он переживал, как воспримут это родители. Дарел жил с ними во время учебы в университете, но теперь, в двадцать восемь лет, имея хорошо оплачиваемую работу, он понимал, что пора жить отдельно. Желая переехать до того, как ему исполнится тридцать, он готовился к этому — сам стирал себе и гладил, четыре раза в неделю ел вне дома, ходил к девушкам домой, а не приводил их к себе и в основном жил самостоятельно. Так он подчеркивал свою независимость, ведь мама с радостью делала бы все за него, принимала бы его девушек, старалась избавиться от двойных стандартов — когда в глубине души одобряешь выбор сына, но осуждаешь девушку за то, что та не хранит целомудрие. Как минимум два вечера в неделю Дарел проводил с родителями: гулял с ними, ходил в кино, вежливо общался с их друзьями и всегда благодарил мать за все, что она для него делала. А теперь он уезжал на другой конец Лондона.

Ни отец, ни мать не возражали, но когда мебель уже перевезли, а два чемодана вещей ждали, пока их перенесут в машину, Дарел увидел, как по маминой щеке ползет слеза.

— Ну, мама, — сказал он, — улыбнись. Я же не переезжаю в Австралию, как сын твоей подруги, как ее там.

— Я ничего не говорю, — сказала Шейла Джонс.

— Слезы говорят сами за себя.

— А что ты скажешь, когда он женится? — Муж передал ей платок, что проделывал как минимум раз в неделю на протяжении тридцати лет их брака.

— Надеюсь, он женится. Я полюблю его жену.

Дарел не был так уверен.

— Ну, — сказал он, — до этого еще далеко. Слушайте, приезжайте ко мне на ужин в субботу. Я как раз наведу порядок.

Шейла улыбнулась.

— Том и Хейзел хотели, чтобы мы все зашли к ним выпить на прощание. Я сказала, что мы сходим. Там будет Нерисса.

— Идите, — поразмыслив, сказал Дарел, — попрощайтесь за меня.

— Мы не пойдем без тебя, это бессмысленно, — возразила Шейла. — Кроме того, мы потерям несколько драгоценных часов, которые можем провести с тобой.

Если бы она не упомянула, что там будет эта модель, Дарел согласился бы. Нерисса Нэш — почему, интересно, она не взяла фамилию отца? — была очень красивой, и любой мужчина сразу обращал на это внимание. Даже его отец считал ее симпатичной. Но Дарел недолюбливал мир знаменитостей. Он знал о нем только из газет. А поскольку он предпочитал читать «Файнэншл Таймс», то знал об этом мире не слишком много. Тем не менее отголоски, доносившиеся до него, вызывали неприязнь: клубы, мода, звезды, публичность, дизайнеры и, конечно же, знаменитости. Те, кто принадлежал к этой «элите», казались невежественными, тупыми и примитивными. Такие люди жили пустой несчастной жизнью, с дурацкими отношениями, рушащимися браками, враждебно настроенными детьми и страхом перед старостью.

Нельзя быть таким высокомерным, убеждал себя Дарел. Но ему совершенно не хотелось продолжать знакомство с Нериссой Нэш, поэтому он только здоровался или махал ей рукой, если она была далеко.

Глава 9

Пока не позвонили в дверь, Микс даже не вспомнил, что пригласил Данилу. Он забыл купить дешевое вино, и теперь придется угощать ее хорошим «Мерло», которое собирался выпить сам в воскресенье. Весь вечер Микс провел в одиночестве, увлекшись третьей главой «Жертв Кристи».

«Мюриэль Эди, тридцати одного года от роду, жила в Путни и работала на радио «Ультра» в Парк-Роял. По непонятным полиции причинам Кристи тоже устроился работать туда. Они стали друзьями (ведь он умел располагать к себе людей) и несколько раз ходили вместе гулять, она со своим женихом, а Кристи — с женой.

Мюриэль Эди страдала хроническим ринитом, и Кристи обещал ее вылечить при помощи ингалятора собственного изобретения. Когда его жена уехала отдыхать с братом в Шеффилд, Кристи пригласил Мюриэль к себе, угостил чашкой чая и показал ей ингалятор. И хотя там действительно содержалось лекарство, к прибору подсоединялась трубка, из которой шел газ…»