Тринадцатая Ева

– Знаете, а ведь она вела дневник… Еще когда была ребенком, начала записывать то, что произошло с ней в течение дня… И до сих пор занималась этим регулярно. Когда-то и меня пыталась приучить, однако у меня не хватило терпения…

Марина и Ирина переглянулись, а доктор Дмитрий сказал:

– Ну что же, тогда все ясно! Наверняка в дневнике имелась запись, которая была опасной для… Для Юнгштедта и его людей! Потому что… давайте называть вещи своими именами – мы отлично знаем, что за всем произошедшим стоит именно он!

– Значит, ваша сестра действительно оказалась замешана в какую-то историю, – заметила Ирина. – Потому что, стань она свидетельницей какого-то преступления случайно, ее наверняка устранили бы прямо там же! А так она имела возможность вернуться домой и занести свои мысли и переживания в дневник…

Устранили бы прямо там же…

Даша не хотела думать о том, что Женя могла быть мертва. Но ведь те, кто охотился за ними, не ведали пощады. И что, если она никогда не увидит Женю – живой?

Видимо заметив, как девушка побледнела, доктор Чегодаев потребовал выбирать выражения. Ирина извинилась, а Даша опустилась на перевернутую кровать, с которой был скинут матрас. Она заметила в углу скомканное красное пальто сестры, ее любимое…

Девушка попросила доктора подать ей пальто. Она прижала его к лицу, чувствуя тонкий запах духов сестры. Если бы все это закончилось, если бы дверь открылась и Женя вошла в квартиру, улыбающаяся и невредимая…

Если бы…

Она аккуратно сложила пальто, понимая, что пытаться привести в порядок этот кошмарный бардак, который их преследователи учинили, дабы завладеть дневником Жени, все равно невозможно. У мамы будет инфаркт, когда она рано или поздно придет сюда и увидит все это…

– Знаете, что мне не дает покоя? – произнес, вернувшись в комнату, доктор. Он откинул прядь со лба, и Даша заметила, что его лоб был изборожден морщинами. – Откуда они вообще знали, что ваша сестра вела дневник? Она что, рассказывала об этом каждому встречному и поперечному?

Девушка, автоматически разглаживая пальто, которое лежало у нее на коленях, сказала:

– Вообще-то нет. Конечно, мы, близкие родственники, знали, но даже друзья были не все в курсе…

– В том-то и дело! – заявил Чегодаев. – Так что же, выходит, что люди Юнгштедта предположили, что Женя ведет дневник? Занятие для современной молодой женщины, если честно, нетипичное. Нет, они действовали не наобум. Они были в курсе!

Он был прав.

Даша не знала, что и подумать. Неужели… Неужели кто-то из тех, кто им близок и дорог, замешан во всем этом?

– Или она сама рассказала им об этом, но как вы себе такое представляете? – продолжил Дмитрий Иннокентьевич. – И почему она решила вдруг поведать им о своей давней привычке? Просто так ведь кто-то не упоминает, что ведет дневник, для этого требуется особая атмосфера доверия, в конце концов, временной промежуток между знакомством и подобными признаниями…

Даша встряхнула пальто и вдруг заметила, что из кармана что-то выпало. Она поднялась и подхватила сложенную вчетверо бумажку. Какая-та заметка или вырезка из газеты или журнала…

Она отбросила ее, а доктор Чегодаев, заметивший ее жест, подошел и поднял бумажку. Разгладив ее, он внимательно прочитал то, что там было написано, и морщины на его лбу разгладились.

– Они унесли дневник, но не учли этого! – заявил он. – Ну конечно, искали тетрадку или что-то подобное, но совершенно не думали о подобной небольшой улике! Кажется, я напал на след!

На его зов прибежали Марина с Ириной, желавшие узнать, в чем же дело. Но доктор протянул бумажку Даше:

– Это ведь вы нашли, поэтому вы и читайте!

Как убедилась Даша, это была не вырезка из газеты или журнала, а обыкновенное объявление, коих в столице тысячи, если не миллионы. Напечатанное на плотной белой бумаге, с указаниями телефона, по которому можно позвонить, а также электронного адреса. Заметны были даже остатки скотча, при помощи которого объявление куда-то приклеили – видимо, Женя аккуратно сняла его, не желая, чтобы им заинтересовались потенциальные конкуренты. И положила в карман пальто…

В самом деле, пальто-то было достаточно теплое, значит, вся эта история имела место еще зимой. И именно тогда Женя начала делать таинственные намеки на то, что ей повезло и что она заработает большие деньги!

Текст объявления гласил: «Для тестирования новых косметических изделий концерна «Сфинкс» требуются молодые женщины в возрасте от 18 до 30. Хорошее вознаграждение гарантируется. Серьезно, солидно, безопасно! Мы консультируем вас по следующему бесплатному телефонному номеру «горячей линии»… Пришлите краткие сведения с фотографией по следующему электронному адресу…»

– И это все, шеф? – протянула разочарованно Марина, а Дмитрий Чегодаев воскликнул:

– Концерн «Сфинкс», черным по белому написано! Вы в курсе, кому он принадлежит? Нашему уважаемому Герману Мстиславовичу Юнгштедту! Мужу Евы!