Тринадцатая гостья

Парня звали Радо. Смуглое рябое лицо, холодные темные глаза, серьга в ухе. Он отвез меня в пригород Варны на своем стареньком «Рено», всю дорогу он молчал. Где-то, очень глубоко в моей душе сидело сомнение относительно всего, что я сделала за последние два-три месяца. Неглупая, вполне адекватная московская девочка, я чувствовала, что увязаю в какой-то странной, попахивающей опасностью истории, но это будоражащее состояние нервозности, страха и какой-то воспаленной, болезненной любви буквально околдовало меня. Быть может, виною тому была та неожиданно заполнившаяся любовью пустота в моей душе. Ведь меня еще никто так не любил, как Тони! Мои утомительные, но приятные сердцу поездки на мотоцикле, которые скрашивали мое одиночество (я далеко не байкер, больше того, я боюсь этих ребят в коже, живущих по каким-то своим понятиям), были моим протестом против всего того, что я называла отсутствием личной жизни. Я словно доказывала себе, что могу спокойно прожить одна, без любви, без мужчин. Не сказать, что я уж совсем никому не нравилась, но если кто-то и обращал на меня внимание, то, как правило, какой-нибудь тюфяк, «ботаник» или маменькин сынок. Словом, те, кому нравилась я, не нравились мне. Обычное дело…

…Машина свернула на узкую улочку, забитую небольшими старыми домишками, крытыми оранжевыми черепичными крышами, потом мы спустились к морю и оказались напротив нового, вычурного, выкрашенного в ядовито-зеленый цвет дома со смешными нелепыми балконами, украшенными белыми колоннами. У калитки росли высокие, в человеческий рост, красные розы – они распускались, как мне показалось, прямо на глазах, источая крепкий аромат. За домом виднелась голубая полоска моря. Дивное, красивейшее место. Просто рай.

– Наташа! – Тони словно вырос из-под земли. Я не видела, чтобы он бежал ко мне с крыльца дома. Может, он ждал где-то поблизости.

Он был со мной, он обнимал меня, и это было главным. И черт с этими пятьюстами евро! Когда-нибудь я расскажу ему об этом.

Ответ на телефонный сигнал, пущенный мною стрелой в неизвестный мне Munchen, пришел незамедлительно. Это была эсэмэска: «Завтра утром я пришлю тебе код Western Union, получишь деньги в Шумене – пять тысяч евро. Закажи в Софии шенгенскую визу в посольстве Германии на месяц (если получится, на три месяца), купи билет до Мюнхена на самолет и сообщи мне дату и рейс по телефону. Твоя Соня».

Пять тысяч евро! Да на эти деньги можно, купив шенгенскую визу, исчезнуть, улететь куда-нибудь подальше от всех, скрыться, спрятаться, устроиться на работу в каком-нибудь прибрежном ресторанчике в Испании и вообще начать новую жизнь! Где гарантия, что эта Соня, увидев меня и поняв, что она поставила не на ту лошадь, не прогонит меня с треском с глаз своих, да еще и потребует обратно свои деньги? Скажет, зацепив ногтем указательного пальца мой подбородок: ты зачем заявилась сюда, сучка, разве ты не поняла, что деньги попали к тебе по ошибке? Почему ты сразу не сообщила мне об этом?! И будет, между прочим, права! И придется мне возвращаться в свою Страхилицу, к своим козам и Тайсону. С другой стороны, если Соня поймет, что ее обманули, она может просто-напросто заявить в полицию, тем более что имя-фамилию мои она знает. И тогда меня будут разыскивать не только родственники Тони и мои родители, но и целая свора полицейских…

В случае если я, прибыв в Мюнхен, просто сделаю вид, что это я ошиблась, что вижу перед собой совершенно не ту Соню Муравьеву, с которой якобы я была знакома в школьные годы, тогда уже я стану возмущаться тем, что меня потревожили, обманули, доставили мне множество бесполезных хлопот. Интересно, что будет тогда? Извинится ли Соня Муравьева-Бехер за свою ошибку, или же, как я предположила в первом варианте, прогонит меня в шею, не считая нужным приносить мне свои извинения?..

На печке стоял старый чайничек с заваренной липой. Там, где я живу, чай считается напитком для больных. Чай с травами называется «чай с билками», билки – это травы. И пьют такой чай только больные. Нормальные же люди здесь пьют лишь крепкий кофе (причем крохотную, с наперсток, чашку кофе они могут растянуть на час-полтора) и лимонад. Понятие «черный чай» здесь отсутствует, в отличие от соседнего государства, просто помешанного на чае, – Турции, где на каждом шагу тебе готовы предложить разлитый по маленьким прозрачным фигурным стаканчикам крепкий ароматный непременный турецкий чай. А ведь я живу в турецкой деревне! Казалось бы, здесь живут турки. Им по штату не положено пить кофе и, тем более, пиво или водку. Но турки здесь взяли от болгар все то, что хотели: никто из мужчин ни в чем себе не отказывает…

Я налила в чашку чай, положила ложку меда. На улице в ночной темени, промокшей от нескончаемого холодного дождя, лаял мой верный пес Тайсон. Он беспокоился по любому поводу: пробежавшая за забором собака, лисица, хорек с истекающей кровью курицей в зубах, пьяный Рыдван. Мои две козочки спали в хлеву, прислушиваясь к шуму дождя. А куры наверняка ежились от холода – черепичная крыша пропускала воду.