Тринадцатая реальность (СИ)

Я отказался от машины и пошел пешком сначала к редакции, а от нее к себе домой. От дома Водениковых на Садовой до здания, в котором располагались типография и редакция нашей газеты, пришлось идти двадцать минут, а потом еще пятнадцать – до нашего двора. Дорога на машине занимала минуты, а вот ходить пешком было опасно. На всем маршруте почти не было мест, где можно было укрыться. Надо покупать машину и нанимать шофера. Конечно, можно звонить в таксопарк и вызывать такси, но такой звонок несложно отследить. Черт, почему мы не купили машину раньше!

Я сильно задержался после работы, и отец уже давно был дома и встретил меня в коридоре.

– Зайди, – сказал он и первым вошел в свой кабинет.

Мы сели в кресла, и он спросил о моем разговоре с отцом Веры.

– Николай Дмитриевич не в восторге от того дерьма, в которое я влез сам и втянул его дочь, но принял мои резоны, – начал я рассказывать. – Он обеспечит Вере машину с охраной, но я с ней договорился, что она пока посидит дома. Насчет свадьбы он созвонится с тобой. Отец, он предложил сыграть свадьбу через три дня. Напишем тете Наталье, что понимаем ее состояние и не настаиваем на приезде, а пригласим моих кузин с семьями. Лиза наверняка не придет из-за купечества Веры, а Маруся будет, да и Катерине нетрудно приехать. За три дня обиженные до нас не доберутся, и можно будет спокойно отпраздновать.

– Пожалуй, – согласился он. – Что с костюмом?

– Сразу после работы сходили в салон «Бризак» и заказали мой смокинг и свадебное платье для Веры. Через два дня обещали сделать. Кольца я уже купил, а все остальное обещал сделать Николай Дмитриевич. Сам он это будет делать или за компанию с тобой – это меня не интересует.

– Лодырь, – улыбнулся отец.

– Да, он тоже так сказал, – вернул я улыбку. – Когда я возвращался, в голову пришла мысль: не продать ли нам оба наших дворца, пока они еще хоть что-то стоят?

– Я понял твою мысль, – задумался он. – В обоих дворцах по десятку слуг и никакой охраны...

– И при разборках ничего не стоит сжечь эти дворцы, можно вместе со слугами, – добавил я. – Расположены за городом и охраняются только от бродяг. Да и зачем они нам?

– Ты же знаешь... – начал отец.

– Какое величие рода, папа? – перебил я его. – Если дворянство не остановит развал империи, то грош ему цена, и я постараюсь забыть о своем княжеском титуле. Тогда отсюда придется бежать, а дворцы у нас в лучшем случае купят по дешевке, а то и вовсе отберут. А если найдутся те, кто попытается встать на пути развала, им придется применять силу, а это война, причем и в самой империи, и с нашими соседями. Если дворец под Москвой еще может сохраниться, то в Полтавской губернии от него наверняка останется один фундамент, а мы останемся без средств.

– У нас есть полмиллиона в банке, – напомнил он.

– Которые неплохо обратить в золото, – сказал я. – В случае потрясений бумажные деньги быстро обесцениваются, а наши европейские соседи могут приравнять наши рубли к туалетной бумаге. Отец Веры дает нам полмиллиона, и часть этих денег я переведу в золото, пока это еще не запретили.

– Что он вам еще обещал?

– Купить по нашему выбору дом или квартиру. Но я думаю с этим не торопиться. Поживем пока с вами, так будет безопасней. Ты не думал, что нужно как-то защитить маму и Ольгу? Ты почему-то уверен в своей безопасности, а у меня такой уверенности нет. Их тоже могут убить или похитить просто чтобы нам досадить. Сейчас это легко сделать.

– И зная это, ты все-таки решился на публикацию.

– Вовсе не обязательно до этого дойдет, – возразил я. – Я просто хочу подстраховаться, чтобы потом не кусать руки. Когда профессор Григорьев подписал петицию против «легких» наркотиков, его дочери изрезали руки и пообещали изрезать лицо. Я очень надеюсь на то, что не напрасно подвергаю вас опасности. Если поднимется большой шум, и на нашу публикацию отреагируют другие газеты, у императора будут связаны руки. Конечно, это никого не остановит, и в том или ином виде закон примут, но это будет гораздо позже.

– Я подумаю, что можно сделать, – пообещал он.

– Есть еще один вопрос... – замялся я. – Хотелось бы знать, кто из живущих в империи иностранцев проталкивал этот закон. Кадеты – пешки, которыми легко пожертвуют. У вас в девятом делопроизводстве должны знать.

– Может быть, и знают, – пожал он плечами. – Только вряд ли кто-нибудь из них поделится с тобой своими знаниями. Я понял, что ты хочешь знать, от кого может исходить опасность. Польза от таких знаний может быть только в том случае, если ты готов отвечать ударом на удар.

– Смотря как ударят, – сказал я. – Если пострадает кто-нибудь из вас, я постараюсь ответить так, чтобы надолго запомнили.

– Рассказывай, что с тобой случилось! – потребовал он. – Иначе у нас с тобой разговора не будет.

– Да ничего особенного, – сказал я, решив, что пришла пора поговорить с ним начистоту. – Просто кто-то подарил мне память семидесяти лет своей жизни. И мир, в котором он жил, очень похож на наш, только не такой отсталый.

– И ты хочешь, чтобы я поверил в подобную чушь? – спросил он. – Почему ты не хочешь сказать правду?