Триумф

– Я думаю, что если мне кто и нужен, то тот, кто будет меня поддерживать и с кем не надо быть сильной. С кем можно быть просто девушкой. И не лить слезы в три ручья. И спать без кошмаров. И сейчас я в форме с тобой расстаться, хотя нечего и расставаться, когда ничего и нет. Мне просто жалко своих слез, нервов, глупых поступков.

Я говорю это и верю в то, что это возможно.

А дальше я говорю главное:

– Ты просто не понимаешь и не поймешь, что было все не понарошку и на мне все отразилось. Я сейчас другая, измученная, несчастная и ничего не хочу. И многое переосмыслила. Мне нужно делать что-то важное, приносить какую-то пользу, раз просто быть счастливой у меня не получается. Я что-то придумаю для себя, какой-то способ существования. Тебе будет легче, не беспокойся. Ты же все равно играешь, все понарошку.

В тот момент я хотела бы быть маленькой девочкой, которая собирает рюкзак в новый учебный год и кладет в него новый розовый дневник, где на первой странице расписано то, чего она хочет от этой новой жизни.

Мне пришлось отказаться от мысли быть художником просто потому, что я не знала механики. Наверное, перво-наперво нужно внимание, какие-то люди вокруг – организаторы выставки, пиар, пресса. Какая-то тоска. И ради чего? Ради приличной выставки на хорошей площадке с правильным светом, приглашенными искусствоведами и седыми критиками? Нет, нет. Сейчас все это принято проводить в ресторанах. В общепите, в общем. А приходят туда персоны полусвета, таким вот странным образом приобщаясь к искусству. Художник же должен эпатировать и развлекать. И посреди этого всего понимаешь, какая же пустота, и падать в нее совсем не хочется. Это не для моих нервов.

Поэтому я работаю в архитектурном бюро и параллельно рисую сайты для разных контор и людей. Как-то работаю, сносно зарабатываю, но примерно раз в неделю хочется все бросить. Тщета. Бесполезно.

Правда, надо отдать мне должное – я никогда ничего не употребляла. Хотя в последние годы эта ужасная погода – серость, холод – нестерпима. И хоть говорят, что лондонская погода – это кошмар, скажу, что московская куда хуже. Я жить не могу без солнца. Я встряхиваю своими прекрасными темно-каштановыми волосами, даже они портятся от удушающей жары батарей в помещении и холода на улице, кожа становится сухой, шелушится, у нее совершенно не тот цвет. Когда я не такая, какой люблю себя видеть, мне чаще становится грустно. Возможно, все мои проблемы с собой связаны с тем, что я не люблю себя просто так. Я люблю себя идеальной. А никто не идеален.

И у меня откуда-то взялась установка, что я должна быть идеальной, а иначе все перестанут меня любить. Любовь внезапно прервется. Возможно, это полный бред. Я встряхиваю волосами.

Наверное, дело в том, что я сама себе не даю шанса. Отказываю себе в любви, если где-то проявляю слабину. Мне ведь раньше казалось, что лучше выйти из игры, если…

Я встряхиваю волосами и жду твоего прихода. Смотрюсь в зеркало. В нем я стройная. Подростком я была худышкой, затем наметились бедра, и это доводило меня до истерики. Видимо, перестройка организма, стресс и неправильное питание. Потом все быстро пришло к тому состоянию, когда я с удовольствием смотрюсь в зеркало.

Но что будет, когда у меня появятся морщины? Или взрослеть тоже можно идеально?

Я жду тебя. Ты придешь и обнимешь меня, и эти мысли растворятся, будто не было.

* * *

– Представляю, ты была толстеньким, глазастеньким подростком. Таким щекастеньким и толстопопым…

Олег любит меня доставать.

– Да не была я толстопопым никогда! Толстой, в смысле. Могу фотографии показать.

– Ну да, ты, наверное, сохранила только те, где ты не щекастик.

– Я, может, щекастик, но не толстопопый щекастик! Вообще кто бы говорил!

В общем, он все прекрасно знает, просто издевается надо мной.