Триумф Анжелики

Анжелика закрыла глаза. Вся Америка представлялась ей руинами, похожими на Вапассу, и лишь избранные, сильнейшие, смогут выжить на этой земле.

Она не была в состоянии оптимистически взглянуть на будущее, но ей необходимо было честно ответить.

— Он признал, что должен быть на твоей стороне, чтобы поддерживать тебя и советовать тебе до конца твоих дней.

В это короткое мгновение, когда она закрыла глаза, ей показалось, что она потеряла сознание или заснула, так она устала. Но она знала, что даже раненые или под угрозой опасности, какими они были сейчас, дикари, и в особенности ее собеседник, были способны отложить их отъезд и свести к минимуму то, что им угрожало.

— Ты действительно думаешь, — продолжал Уттаке, собирая дыхание для более длительной речи…

Веки Анжелики смыкались. Она открыла их и с удивлением увидела вождя Пяти Наций, склонившегося над ней и протягивающего тонкую полоску из кожи, обшитую белыми жемчужинками, черными и фиолетовыми.

— Я дарю тебе это украшение. Это все, что осталось мне после войны могавков и французов, от аньеров. Сохрани его в знак нашей дружбы и не теряй.

— Но я не потеряла вампум матерей Пяти Наций, который ты мне дал в ходе нашей первой зимовки, — возразила Анжелика. — Он погиб в пожаре Вапассу. Может быть, его удастся отыскать?

— Матери, которые тебе его дали, умерли, — сказал Уттаке горько, — и вампум погиб в огне. Таковы знаки.

Он отступил на несколько шагов, оставив подарок на коленях Анжелики.

— А теперь я должен рассказать тебе о твоей дочери, имя которой невозможно выговорить, поэтому мы прозвали ее Красной Тучкой.

Анжелика издала радостный возглас, и ее удрученное выражение уступило место возбуждению.

— Онорина! Моя дочь Онорина! Ты знаешь что-то о ней?.. Ты знаешь, где она? Ах! Дьявол-могавк! Ну, почему ты молчал? Почему ты не рассказал мне сразу?

— Потому, что ты не стала бы слушать мои дальнейшие слова, а я должен был их сказать. Ты не придала бы ни малейшего значения очень важным словам, которые ты должна была услышать. Ты даже не заметила бы, — и он подтвердил свои слова жестом, — моего подарка — знака вечной дружбы. О, ты, мать твоих детей! О, женщина! Ты трижды женщина — через луну и через звезды.

— Да говори же! — вскричала Анжелика, вцепившись в подлокотники.

Если бы на его месте был Пиксаретт, она встряхнула бы его.

— Говори! Я умоляю тебя, Уттаке! Скажи мне, что ты знаешь о ней, и не заставляй меня напоминать тебе, что я тоже воин, и я владею ножом лучше тебя, что я тебе доказала однажды вечером у ручья, и это было давным-давно.

Уттаке разразился хохотом, которому вторили его товарищи, но они не знали причины его веселья.

Затем он успокоился:

— Ладно. Я расскажу тебе все, что знаю о ней. Я расскажу тебе сначала то, в чем я уверен.

— Где она?.. Она жива? Ты видел ее?

Могавк принял озабоченный вид.

— Встретил? Что ты говоришь! Да она всю зиму жила с семьей Отары из онейутов, и все дни я видел ее и разговаривал с ней до того дня, когда проклятый Ононтио из Квебека двинул свои толпы в нашу долину Пяти Озер и сжег селение Туасшо, несмотря на наше отчаянное сопротивление.

Вот почему я не могу с уверенностью ответить на твой первый вопрос: где она? На второй: жива ли она? — тоже… Ибо ты не знаешь, быть может, что почти все население этого города погибло, кроме нескольких несчастных, которых я смог забрать с собой и спасти от этих бешеных собак-французов с их проклятыми абенакисами и гуронами. С уверенностью могу сказать одно: среди нас ее нет. Я знаю, что многие индейские женщины и дети были уведены французами в миссии Сен-Жозеф или к форту Фронтенак, но я не могу точно сказать тебе, находится ли она среди них.

Анжелика отказывалась верить, что Онорина погибла в огне. Это невозможно. Значит, оставалось надеяться, что она попала к французам, которые вернут ее матушке Буржуа или тете с дядей.

Уттаке торжественно поднял руку, словно призывая само небо и всех присутствующих ко вниманию.

— И теперь я хочу сказать, что я знаю о Красной Тучке путем предвидения.

Он закрыл глаза и улыбнулся.

— Она едет! — пробормотал он. — Она движется к нам! Не торопись покидать эти места, Кава, ибо твой ребенок двигается по направлению к Серебряному Озеру, чтобы встретиться с тобой. Ее сопровождает… ангел!..

Тут он состроил ехидную гримасу.

— А! Тут ты меня слушаешь и не спишь!

Он засмеялся еще громче. Его поддержали остальные индейцы.

Анжелика задумалась. Будучи под впечатлением того, что сказал ей Уттаке, она погрузилась в свои мысли и не заметила, как индейцы исчезли. И когда она захотела уточнить еще кое-что у Уттаке, то оказалось, что ни от него, ни от остальных не осталось и следа.

— Ради всего святого, верните его, — взмолилась она.

Разве Уттаке не сказал, что видел Онорину каждый день? Она хотела знать детали о жизни дочери в индейском племени.

И потом она вспомнила, что даже не поблагодарила их за те продукты, которые он прислал ей посредством иезуита.

— Верните их!