Триумф христианства. Как запрещенная религия перевернула мир

В культуре господства предполагается, что сильные навязывают свою волю тем, кто слабее. Правители господствуют над своими подданными, патроны – над клиентами, хозяева – над рабами, мужья – над женами. Это была не циничная идеология власть имущих, не оправдание сознательного угнетения и жестокости – нет, так виделся людям тысячелетний порядок вещей, и этот порядок принимали все, в том числе и сами слабые и угнетенные.

Эта идеология влияла и на общественные отношения, и на политику государства. Благодаря ей никто и никогда не оспаривал рабство – древний институт, считавшийся благим и необходимым для общества; благодаря ей мужчина, глава семьи, обладал абсолютной властью над своими домочадцами; благодаря ей завоевательные войны и сопутствующая резня считались естественным, вполне разумным делом, необходимым для более ценной части человечества (то есть для завоевателей).

От такой идеологии нельзя было ждать государственных программ по поддержке слабейших членов общества – бедных, бездомных, голодных, угнетенных. Не стоило ждать лечебниц для больных, раненых, умирающих. Не стоило ждать и частных благотворительных организаций для помощи людям в беде.

Ничего этого в римском мире не было. Но христиане несли с собой иную идеологию. Вожди христианской Церкви проповедовали и поощряли этику любви и служения. Они говорили: не следует думать, что один человек важнее другого. Перед Богом все мы на равных: господин не важнее раба, патрон – клиента, муж – жены, сильный – слабого, здоровый – больного. Насколько успешно работали эти христианские идеалы на практике – вопрос второй. Порой – и даже часто – конкретные действия христиан решительно не соответствовали их благочестивым побуждениям, и даже хуже того, явно противоречили христианским идеалам. Однако идеалы эти оставались заключены в традиции и во всеуслышание проповедовались вождями движения – феномен, которого в нехристианских частях римского мира мы практически не встречаем.

По мере того как христиане занимали места во власти, эти идеалы просачивались и в общественную жизнь, и в частные учреждения, и в политику правительства. Сама мысль, что общество должно служить бедным, слабым, угнетенным, – мысль отчетливо христианская. Без победы христианства у нас, скорее всего, никогда не было бы ни социальных служб, ни системы здравоохранения. Миллиардам людей могло бы никогда не прийти в голову, что общество обязано заботиться о слабейших своих членах, что необходимо помогать тем, кто в нужде, – словом, те ценности, которые сейчас на Западе именуются «гуманистическими».

Я не хочу сказать, что иудаизм – религия, из которой выросло христианство, – был менее озабочен требованиями «любить ближнего, как самого себя» и «поступать с другими так, как хочешь, чтобы поступали с тобой». Однако не иудаизм и не какая-либо иная из великих религий (стоит ли об этом упоминать?) завоевала империю и стала господствующей религией Запада. Это было христианство: оно пришло к власти, но стало проповедовать идеологию не власти, а любви и служения. И с этого момента история Запада двинулась по совершенно иному пути.

Как объяснить триумф христианства?

Однако у этого культурного переворота не было ясных и очевидных причин. Победа христианства над языческими религиями Римской империи, утверждение его в качестве господствующей религии, величайшей политической и культурной силы в мире, не были исторически неизбежны. Вот почему так важен вопрос, который задаю я в этой книге. Почему новая вера покорила римский мир, что и привело к христианизации всего Запада? Очевидно, вопрос этот не академический – он интересен не только специалистам-историкам. Можно ли представить себе более важный вопрос для любого, кто интересуется историей, культурой, развитием общества?

Поставим вопрос более конкретно: как маленькая горстка последователей Иисуса сумела обратить в свою веру огромную и мощную империю? Согласно Новому Завету, через несколько дней после распятия Иисуса одиннадцать его учеников-мужчин и несколько женщин пришли к вере, что он воскрес из мертвых. И четырех веков не прошло – и эти двадцать (или около того) бедных малограмотных иудеев из сельской Галилеи обернулись Церковью из тридцати миллионов верующих! Откуда взялись эти тридцать миллионов за триста лет?