Трижды воскресший

– Даша! Я кому сказала? Немедленно отойди от двери! – Соня повысила голос. – Елки-палки! Тебе уже скоро три года, а ты ведешь себе как младенец, честное слово!

Дочка обиженно шмыгнула носом, но от двери не отошла.

– Я кому говорю? – Соня окончательно вышла из себя и шлепнула девчушку по попке.

– Ма-а-а-а-ма! – раздался в ответ оглушительный рев.

Даша набрала в грудь побольше воздуха и до хруста в пальцах вцепилась в дверь.

– Не отойду-у-у-у!

– Господи, ну, в кого ты такая вредная? – Соня совершенно не справлялась с ребенком. – Папа у тебя спокойный, я была спокойная, а ты – сущее наказание.

– Денис! – Соня вскочила на ноги, когда дверь комнаты для свиданий с заключенными со скрипом отворилась, и к ним зашел худой заросший мужчина. – Скажи своему ребенку, чтобы она меня слушалась. Наказание, честное слово!

Денис молча подхватил Дашку на руки и прижался губами к детской головке.

– Солнышко? Ты мамку-то не обижай? Ладно?

– Ладно… – промямлил ребенок, прижимаясь к отцу. – А когда тебя отпустят с нами?

– Скоро. Совсем скоро. – Денис подошел к Соне и поцеловал ее в губы. – Ну, как ты? Как фирма?

– Все хорошо, ты не переживай. Вот Олег всех на уши поднял. Может быть, ему что-нибудь и удастся сделать… – Соня погладила мужа по руке.

– Ваше время истекло. – Мрачный мужчина бесцеремонно ворвался в комнату.

Соня, воровато оглядевшись по сторонам, сунула ему в потную ладошку 500 долларов.

– Спасибо. Мы уже уходим.

Денис еще раз поцеловал своих женщин и, не оглядываясь, вышел.

– Теперь приходите только через три месяца. – Охранник сплюнул себе под ноги.

– Хорошо, – покорно согласилась Соня, зная, что здесь спорить бесполезно. – Спасибо вам.

– Да уж. Головой рискую, – протянул мужчина.

Соня тяжело вздохнула и снова полезла в сумочку за деньгами…

Наконец они вышли из мрачного здания тюрьмы и встали за огромными железными воротами.

– Ну что? Домой? – Соня подошла к припаркованной неподалеку иномарке. – Нам до Москвы еще пилить десять часов.

– Домой. – Дашка, как обычно, после свидания с отцом, была в плохом настроении. – А когда папу с нами отпустят?

– Скоро, – туманно пообещала Соня, глотая набежавшую слезу. – Очень скоро.

К пригороду столицы они добрались только под утро, когда красно-розовое солнце медленно начало всплывать над спящим городом. Дашка крепко спала, свернувшись на заднем сиденье калачиком. Внезапно Соня остановила машину и, немного подумав, развернулась на сто восемьдесят градусов.

К новенькому чистенькому кладбищу она подъехала спустя два часа.

Даша проснулась и удивленно выглянула в окошко.

– Мы разве не дома?

– Нет, доченька. Нам надо тут к дяде одному сходить. – Соня помогла ребенку вылезти из машины.

Еще окончательно не проснувшаяся Дашка не стала, как обычно, спорить, а послушно поплелась следом за матерью.

– Ну вот мы и пришли. – Соня присела около скромного железного креста.

– А кто здесь? – Дашка удивленно рассматривала цветную фотографию мужчины. – К… К… Д… Е… Что тут написано?

– Денисов Кирилл Владимирович, – осторожно, словно боясь обжечься, прочитала Соня.

– А кто это? – невозмутимо поинтересовался ребенок.

– Да никто, так…

– Ну тогда и пошли отсюда, – внезапно разозлилась Даша. – Я есть хочу. И пить, – подумав, добавила она.

Бабка-бомжиха, неподалеку подметавшая протоптанную дорожку, с удивлением взглянула на молодую черноволосую женщину и маленькую, белокурую девчушку. Ребенок что-то шумно доказывал матери, раздраженно махнув рукой в сторону скромной могилы.

Бабка перевела взгляд на памятник.

– А-а-а! Все ясно, – пробормотала она, вглядываясь в фотографию Кирилла. – Жена с дочкой наконец пожаловали. Ребенок-то – точная копия папаши… Что-то они к нему в первый раз и без цветов, без милостыни… Хоть бы пожрать мне оставили, что ли… Эх… Что за люди пошли? – зло проворчала старуха, поворачиваясь к ним спиной и яростно орудуя метлой. – Что за люди?

Привокзальная площадь провинциального городка в этот ясный летний вечер просто кишела людьми. Бабки и молодухи бойко торговали овощами с огорода, ранетками и яркой спелой земляничкой. Волосатые кавказцы зычными голосами предлагали пережаренный шашлык, который обугливался тут же рядом на мангале. Худая грязная женщина с обкусанными ногтями тяжело склонилась за пустой пивной бутылкой.

– У, черти, – зло процедила она, сплевывая на пол.

Она распрямила сутулую спину и, подняв руку к глазам, посмотрела на группу немолодых мужчин, потягивавших неподалеку от нее пиво.

– У них должны остаться бутылки, – прошептала она, отряхивая колени и направляясь к ним. – Мальчики? – звонко рассмеялась Тютнева, призывно улыбаясь. – Не угостите девушку пивом?