Трое

Понадобилась целая вечность: снять сапоги, джинсы, колготки, снова надеть джинсы, натянуть сапоги… Она скомкала нейлоновый комочек и всунула между вялых челюстей.

Теперь дверца не закрывалась.

– Вот черт! – выругалась Суза вслух. Оказалось, что связанные руки растопырились за спиной, и локоть торчал наружу. Пришлось опять лезть в шкаф и поворачивать его на бок.

Интересно, сколько может человек пролежать без сознания? Стукнуть бы его еще разок… А вдруг убьет? Суза принесла бутылку и даже замахнулась, но в последний момент испугалась и захлопнула дверцу.

Она взглянула на часы и в ужасе вскрикнула: без десяти пять. Совсем скоро «Копарелли» появится на экране радара «Карлы», проснется Ростов, и тогда все пропало.

Суза поспешно присела за стол, переключила рычаг на передачу, выбрала приемник, настроенный на частоту «Копарелли», и склонилась над микрофоном.

– Вызываю «Копарелли», прием.

Она подождала.

Ответа не последовало.

– Нат Дикштейн, черт тебя возьми, поговори со мной! Натаниэль!

Нат Дикштейн стоял в трюме «Копарелли», уставившись на бочки с металлической рудой, стоившие ему так дорого. Ничего особенного в них не было – обычные черные нефтяные бочки с маркировкой «плюмбат» на боку. Жаль, они плотно запечатаны, а то бы открыть, посмотреть, на что это похоже…

Ему хотелось умереть. Вместо победного ликования над убитыми врагами он чувствовал лишь горечь утраты.

Дикштейн снова восстановил в памяти ход операции, хотя и без того занимался этим всю бессонную ночь. Если бы он велел Аббасу открыть огонь сразу же, как только тот окажется на палубе, это отвлекло бы фидаев, и Гиболи успел бы перелезть через леер. Если бы он сразу отправился на мостик с тремя бойцами и гранатами, столовую заняли бы раньше, и потери вышли бы не столь значительные. Если бы… да многое могло быть иначе, если бы он умел предвидеть будущее или просто был умнее.

Что ж, теперь у Израиля будут свои атомные бомбы, и он сможет защитить себя навеки.

Даже эта мысль его не обрадовала. Еще год назад он прыгал бы, как ребенок, – но тогда он еще не встретил Сузу.

Услышав шум, Дикштейн поднял голову. Кто-то бегал по палубе: наверное, какие-нибудь местные неполадки.

Суза изменила его, научила хотеть от жизни большего, нежели банальной победы в сражении. Предвкушая этот день, он представлял себе, что будет чувствовать, провернув такое грандиозное дело, и всегда в мечтах она была где-то рядом, готовая разделить его торжество. Но сейчас ее рядом нет, и никто другой не может ее заменить, а в одиночку радоваться совсем не хочется…

Насмотревшись, он поднялся по трапу на палубу, размышляя, чем занять остаток жизни. Тут к нему подбежал матрос.

– Мистер Дикштейн!

– Чего надо?

– Мы вас повсюду ищем! Кто-то вызывает «Копарелли» по радио. Мы не стали отвечать – мы ведь уже не «Копарелли». Но она говорит…

– Она?

– Да, сэр. Это не азбука Морзе, обычная голосовая передача. Ее хорошо слышно – наверное, она где-то рядом. А еще она, кажется, расстроена. Все твердит: «Натаниэль, поговори со мной» и всякое такое…

Дикштейн схватил матроса за бушлат.

– «Натаниэль»?! – заорал он. – Она так и сказала – «Натаниэль»?!

– Да, сэр. Извините, если…

Дикштейн уже мчался на мостик.

Наконец послышался голос Дикштейна:

– Кто вызывает «Копарелли»?

– Нат! Господи, наконец-то!

– Суза, это ты?

– Да, да!

– Ты где?

Она собралась с мыслями.

– Я с Ростовым на русском судне «Карла». Записывай.

Она продиктовала координаты, курс и скорость, которые назвал ей старпом.

– Это было в четыре десять. Нат, они собираются протаранить вас в шесть утра.

– Протаранить? Зачем? А, понятно…

– Нат, меня могут застукать в любой момент! Что делать будем? Скорее!

– Ты сможешь ровно в пять тридцать устроить какую-нибудь заваруху?

– Заваруху?

– Ну подожги что-нибудь или крикни «человек за бортом» – что угодно, лишь бы отвлечь их внимание на несколько минут.

– Попробую…

– Постарайся. Надо, чтобы они все в панике забегали туда-сюда… Они там все из КГБ?

– Да.

– Так, ладно, теперь…

Дверь радиорубки распахнулась. Суза рывком переключила рычаг на передачу, и голос Дикштейна затих. Вошел Ростов.

– А где Александр? – спросил он.

Суза попыталась улыбнуться.

– Вышел за кофе, меня оставил за главного.

– Вот придурок! – Перейдя на бурный русский, он выскочил из рубки.

Суза передвинула рычаг на прием.

– Я все слышал, – сказал Дикштейн. – Тебе бы лучше спрятаться где-нибудь…

– Погоди! – крикнула она. – Что ты собираешься делать?

– Что собираюсь делать? – переспросил он. – Я приду за тобой.

– Спасибо…

– Люблю тебя.

Едва она отключилась, из соседнего приемника донеслась азбука Морзе. Разумеется, Тюрин слышал каждое слово и теперь пытается предупредить Ростова. Как же она забыла рассказать Нату о нем!

Можно, конечно, попробовать связаться с Натом еще раз, но это очень рискованно. Пока они обыщут «Копарелли», найдут Тюрина и сломают его рацию, он успеет передать сообщение Ростову, и тогда тот узнает, что Нат идет сюда, и приготовится.

Нужно как-то блокировать это сообщение.

Но ведь пора бежать…

Надо вывести из строя радиостанцию.