Трое на пути в Хель-гейт

Пока сидел в ресторане, солнце скрылось за серой хмарью, заморосил дождик. Кажется, типично питерская погода. Долго шел по улицам с редкими прохожими. Дом оказался большим (неужели еще с тех времен?), угрюмые желтые стены окружали похожий на колодец двор. Огляделся — никого. Хотя нет… словно согбенная фигурка промелькнула под аркой. Стало зябко: не старушка ли процентщица ожила и вернулась в Петербург конца двадцать первого века?.. Нет, это опять пронизывает холод от камня на груди! Повернулся, чтобы покинуть неприятный двор. Еще одна фигура мелькнула сбоку…

Почему-то он лежит щекой на мокром, а перед глазами глянцевитая брусчатка. Потом она начинает тошнотворно раскачиваться и уплывает во тьму…

Щека онемела от холода, и все тело болит, словно волокли по камням. С трудом открывает глаза. Да, он лежит на брусчатке, скрючившись в неудобной позе. С чего это ему вздумалось прилечь посереди двора?

Кое-как садится, шея одеревенела и ее трудно повернуть. Глядит на запястье, дорогих смарт-часов больше нет. Щупает карманы, исчезли телефон и карточка. В голове начинает проясняться — его банально ограбили. Оглушили, пока предавался фантазиям, возможно тем же приемом, что сам использовал в Ордосе — и забрали все ценное. Знаменитая питерская шпана. Ну, карточкой воспользоваться вряд ли сумеют: она должна заблокироваться, потеряв связь с владельцем. И камень на месте, видно поленились тщательно обыскать… А вообще сам виноват, слишком расслабился и стал походить на Матвея, который привык во всем полагаться на «Аргоса». Но и тот не поможет, если неожиданно тюкнут по голове.

Ладно, надо уходить. Добраться до отделения полиции, заявить об ограблении и попросить, чтобы затребовали образ карточки «Пинегина» (хоть об этом позаботился). И уезжать, ничего он в Петербурге не узнает.

Попытался встать на ноги, но не получалось, только испачкал ладони о брусчатку.

— Молодой человек, вам помочь? — раздался сверху скрипучий голос.

Поднял глаза: рядом та самая старушка — согбенная, в одном замызганном платье. Выходит, не показалось.

— Спасибо, я сам, — пробормотал он. Но ноги никак не слушались.

Вдруг, непонятно как, он оказался стоящим. Колени подгибались, однако удерживали вес непослушного тела. Старушка приблизила лицо — и совсем она не старуха, женщина средних лет с каким-то лисьим лицом. Блеклые голубые глаза. Рогна!

— Пойдем со мной, — так же скрипуче сказала она. — Злые люди обидели тебя, но я подсоблю.

— Вряд ли смогу… — Казалось, что проглотил ледяной ком, от которого по всему телу распространяется мелкая дрожь.

Он обнаружил, что уже идет — брусчатка раскачивалась, но уплывала назад. Ноги переступали сами собой. Женщина шла чуть сзади, словно поддерживая его недобрым взглядом.

Он попал в капкан рогны!

Ноги шагали сами по себе, не слушаясь его (попробовал свернуть налево — безрезультатно), а мысли текли вяло.

Похоже, это рогна Охотница, встречает такую уже в третий раз. Оторванные от родителей, лишенные водительства старших рогн, они с детства воспитывались в особых приютах, где искажался их Дар. Если выживали, то становились верными служительницами Темного чертога. Человеку без Дара противостоять им было невозможно, могло спасти только внезапное физическое воздействие, или оградительная сеть из энергии Огненного мира. При чрезвычайных обстоятельствах вызвать ее способны многие, но сейчас у него ничего не выйдет: чувствует себя полностью опустошенным. Даже в ответ на эти мысли череп будто стянуло железными обручами, а перед глазами поплыло. Но, хотя и смутно видимая, брусчатка продолжала уплывать назад, а потом сменилась асфальтом — они вышли на тротуар. Рогна цепко взяла его за предплечье.

Давление на голову несколько ослабело, однако мыслями приходилось ворочать, как каменными глыбами. Что же делать, позвать на помощь? Но он даже не сумеет открыть рот. Возможно, странной парочкой заинтересуется полицейский (их немало попадалось на улицах Петербурга)… С чего бы это — насколько знал, полиция в Империи не больно спешила помочь людям. Да и что тут особенного — жена ведет подгулявшего мужа домой.

Кое-как приподнял глаза: хмурая улица, на асфальте поблескивают лужи. Прохожих почти нет. То ли сумрачное небо, то ли воля рогны снова гнетет взгляд к земле.

Когда опять сумел поднять его, шли пустырем. Какой-то котлован, строительные краны, и что-то горит угрюмым красным огнем. Неимоверным усилием, с хрустом шейных позвонков, удалось чуть приподнять голову. Ба, тот самый храм — только словно облит кровью в последних лучах заката! Выходит, они на его задворках…

Снова ледяная глыба давит на затылок, вынуждая опустить взгляд. Лязг открываемой двери, вниз ведут бетонные ступени, и спускаться легче, чем идти по ровной почве. Как будто коридор, а потом снова лязг замков. И вдруг он освобождается от ига. С удивительной легкостью поднимает голову, но взгляд фокусируется не сразу.