Трое неизвестных

Он и одолел «Идиота» за ночь, не сомкнув глаз и пребывая в странном, просветляющем возбуждении.

Это был момент истины.

«Не заняться ли литературой? – спросил себя Вартанов. – Какая же это мощная вещь! Какие ослепительные пути открываются на этой дорожке!» Однако долго не продержался на этой мысли. Насущные заботы дня пришли на смену юношеским грезам.

Вартанов решил заняться иконами.

Друг Гоша был родом из Калининской губернии, где до сих пор проживала его родная бабушка, и он утверждал, что все хаты там забиты старинными и даже очень старинными иконами.

– Берем двадцать палок сухой колбасы – и на деревню к бабушке.

– А где мы будем их сбывать, кому? – усомнился Миша.

О моральной стороне такой экспедиции вопрос не стоял. Вкусовые пристрастия верующих бабулек только и брались в расчет. Положит она на язык ломтик такой колбаски, и мир осветится для нее новым знанием.

Чтобы провести разведку на местности, решили выбрать родную деревеньку Гоши. По правде, надо сказать, что Вартанов в основном обеспечивал автотранспорт и услуги грузчика, основную подрывную работу вел Гоша.

Бабка Серафима, которую бойко начал окучивать внучок, на уговоры не поддалась и даже назвала нехристем. И сказала, чтобы назавтра его с приятелем не было у нее в хате с их погаными подходцами.

Но слушок пошел по деревне.

И на рассвете второго дня нарисовалась в воротах бабкиного дома соседка Маланья. За две палки сухой колбасы она притащила две пыльные деревянные доски с загадочной мазней, вынутые с чердака.

Гоша с Мишей были искусствоведы еще те. Больше всего им понравился серебряный вроде оклад на одной из икон. Решили не кочевряжиться. Взяли рухлядь. Явилась и еще пара бабулек, тоже с хламом. Гоша пошел по деревне с рюкзаком сухой колбасы. Результат был не больно вдохновляющий, но кое-что в колбасные сети попало.

Бабка Серафима на самом деле их выгнала ближе к обеду, правда, накормив обедом.

Первый блин получился скорее комом, но, сказать по правде, они свою колбаску полностью отбили.

– Да, – прокомментировал Вартанов. – Как государство богатеет и почему не нужно золота ему, когда простой продукт имеет.

– Что-что?

– Ты оказался прав, деньги особо никто ведь не брал. Бартер нас выручил.

Машкалова, несмотря на свои невыдающиеся стати, переносила беременность хорошо. Довольно долго скрывали от Михал Михалыча, что будет девчонка, не хотели расстраивать. Разрешилась Алка легко, без всяких там кесаревых сечений. Счастливый дед в качестве сатисфакции потребовал, чтобы ему доверили выбор имени. Он выбрал – Арина. Странная, но отцовская воля.

Машкалова хихикала: «Это в честь няни Пушкина?»

Была, оказывается, в роду Вартановых семейночтимая святая лет сто назад, Михаил Михалыч выразил надежду, что новая носительница этого славного имени превзойдет ее достоинствами.

Прикрепилось уменьшительное Ариша.

Жизнь Садофьева наладилась. В том смысле, что Ксанка решилась переступить заветную черту. Кириллыч был отправлен в отпуск, и на ложе, освобожденном от пластинок, состоялось известное действо.

Ирка Ширкова была с тихим скандалом отставлена.

Через неделю тесных отношений, которые, правда, немного смущали Сергея своей церемонностью и однообразием, было объявлено, что они едут знакомиться с родителями.

Садофьев опять испытал чувство, похожее на смущение. Решение было доведено до него в мягкой, но довольно ультимативной форме. Вопрос о том, хочет ли он знакомиться, вообще не стоял. Ловя на себе, как ему казалось, насмешливые взгляды Владимира Кирилловича, Садофьев пытался через ироническую щель выскользнуть из ситуации.

– Мы что, на космодром поедем?

– Нет, почему, на дачу. Папе неудобно приезжать сюда.

Сергей замахал руками, он ни в малейшей степени не собирался нарушать рабочий график государственного человека.

Однако до знакомства с великим конструктором ему предстояло пройти еще через одно испытание. Началось все с того, что Кочережкина вызвала его к себе в кабинет, где никого, кроме нее, не было. Хотя в учебной части все время кто-то крутился в обычное время. Вызвала и с некоторым удивлением, как показалось Садофьеву, вручила ему номер телефона.

– Что это?

– Позвони. И не откладывай.

На том конце провода Сергея ждал довольно неприятный, хотя и корректный голос. Он попросил его явиться к гостинице «Москва» в таком-то часу.

Сказать, что Садофьев разволновался, значит, сказать недостаточно. Тогдашний Лит просто стоял на разговорах о КГБ, все вычисляли стукачей, подозрение по очереди падало буквально на каждого, каждый хоть на секунду становился сомнителен в волнах общественного мнения. Этот слишком народен и прямолинеен, тот, наоборот, кажется тонким и интеллигентным, этот парень – душа нараспашку, а вон тот скрытен как-то совсем нехорошо. Кто-то сорит деньгами, другой скуп как рыцарь.