Трое против дебрей

Я обернулся назад и посмотрел на Визи. Среди постельных принадлежностей мы устроили ему что-то вроде гнездышка. Ребенок примостился там, просунув ручонки между веревками, связывающими багаж. Он лежал на спине лицом к солнцу. Его лоб был мокрым от пота. Глаза были закрыты, и я не мог понять, как он умудряется спать, несмотря на тряску и шум. Я взглянул на Лилиан. Левой рукой она держала рукоятку кнута, который волочился по земле у колеса фургона.

— Ты устала, да? — спросил я.

— Немного, — призналась она и добавила с грустной усмешкой: — Хотя бы здесь было немного поменьше камней!

Камни и корни. Колеса фургона то с трудом взбирались на них, то опять срывались на землю. Так обстояло дело на протяжении нескольких последних миль. Я обмотал вожжи вокруг пояса и держался обеими руками за подпрыгивающее сиденье.

— Мы могли бы ехать так сотни миль и все же не встретить свежих следов человека, — сказал я, обращаясь к Лилиан.

Но она не слышала моих слов. Перегнувшись через сиденье, она уже в течение нескольких минут смотрела на левое переднее колесо.

— Могу объявить тебе, что оно разваливается, — внезапно сказала она, — обод колеса разъехался.

Я натянул вожжи. Фургон был далеко не первоклассным. Я купил его у какого-то индейца за пятнадцать долларов наличными и прекрасную койотовую шкуру. Я и тогда знал, что надо было бы заменить шины и кое-где поставить новые ободы, но у меня не хватило духу расстаться с той суммой, которую кузнец взял бы за необходимый ремонт. Еще один валун, еще пара корней — и, наверное, колесо разлетелось бы, а его шина весело покатилась бы вперед, пока не стукнулась о какое-нибудь дерево.

— Проволока, — закричал я. — Куда мы засунули проволоку?

Здесь, в чилкотинских лесах, вы можете отлично просуществовать несколько дней, если у вас есть хоть какое-нибудь ружьишко и вы умеете им пользоваться. Можно прекрасно обойтись без какой-либо другой пищи, кроме той, что вы добудете при его помощи. Если не встретится олень, то почти всегда можно напасть на след иглошерста или выследить табун одичавших лошадей и застрелить жеребенка, чье нежное мясо по вкусу не уступает телятине. Неплохо иметь с собой какую-нибудь посуду, но вполне можно обойтись и без нее. Кусок оленьей грудинки, поджаренный на вертеле над костром, будет, пожалуй, повкусней, чем такой же кусок, только что вынутый из печки. Но если вы хотите просуществовать в дикой глуши в течение долгого времени, вам необходимо иметь где-нибудь в своем рюкзаке проволоку и пассатижи. При помощи небольшого кусочка проволоки можно поправить потрескавшийся верх фургона, починить расколовшееся топорище, стянуть развалившееся вьючное седло, сделать крючок для удочки. А если вам уж очень не повезет и бедам не будет конца, у вас всегда есть еще один последний выход: вы можете отрезать несколько футов хорошей гибкой проволоки, сделать на конце петлю и повеситься на крепком суку ближайшего дерева.

— Проволока, — повторял я. — Куда мы засунули проволоку?

— Она здесь под сиденьем. — И Лилиан протянула мне проволоку.

— Пассатижи, — захныкал я. — Ну куда же мы могли деть пассатижи?

— Конечно, они у тебя в кармане, — засмеялась Лилиан. Я взял проволоку и в течение десяти минут упорно и терпеливо трудился над починкой колеса.

Когда я, наконец, сделал все, что можно сделать при помощи проволоки, я покосился на солнце и сказал:

— За пару миль отсюда есть озеро, где можно заночевать. Там мы сможем снять колесо с втулки и опустить его в воду на всю ночь. Деревянное колесо разбухнет и будет плотно прилегать к шине. И пока не высохнет, оно будет работать как новое.

Озеро было более мили длиной. На его северной стороне, там, где кончается открытая вода и начинается заросшее травой болото, возвышался длинный песчаный мыс. Указав на него кнутом, я сказал Лилиан:

— Мы расположимся там на подветренном месте. Как только сядет солнце, миллионы комаров поднимутся с болота, но, если мы разобьем палатку на этом месте, ветер отгонит их от нас. Если ветер стихнет, нам придется разжечь дымокур и поддерживать его всю ночь, чтобы дым отгонял насекомых. Иначе мы не очень-то уснем.

Весна была поздней, и май оказался холодным. В лесу еще не разрослись чина и вика[17]. Мы думали начать постройку хижины в середине мая, чтобы она была хоть частично пригодна для жилья к началу июня, когда застоявшийся ручей и заводь покроются миллионами комаров. Однако из-за холодной поздней весны мы застряли у Риск-Крика. Там мы переждали, пока потеплеет и в лесу появится достаточное количество зеленого корма для лошадей.

С наступлением июня погода изменилась. Отступили ночные заморозки, и воздух стал теплым и влажным. Замшелая почва лесов была еще сырой от зимнего снега. Чина, вика, водосбор, кипрей и болотные лилии, цепляясь за деревья, жадно тянулись к солнцу, по которому они так соскучились в эту весну.