Трое у дверей Вулфа

На мой взгляд, Кремер уже сказал все, что хотел, и собирался уйти, а если бы они столкнулись с Хелен Яконо, она, скорее всего, смутилась бы и не дала бы мне свой номер телефона, ради чего наверняка и пришла, так что по этой причине я, открывая дверь, прижал палец к губам, прошептал: «Ш-ш-ш!» – и поманил ее пальцем, приглашая войти в дом. Темные глаза посмотрели на меня с легким испугом, но она все же переступила порог, а я запер дверь, развернулся и жестом велел ей пройти в гостиную, вошел туда сам и закрыл дверь.

– Что случилось? – спросила она шепотом.

– Теперь все в порядке, – сказал я ей. – Тут хорошая звукоизоляция. В кабинете у мистера Вулфа сидит инспектор полиции, и я подумал, что на сегодня с вас полиции хватит. Разумеется, если вы сами хотите с ним встретиться…

– Не хочу. Я хочу увидеть Ниро Вулфа.

– Ладно, передам ему, когда уйдет инспектор. Садитесь. Вряд ли это надолго.

Из гостиной в кабинет можно попасть через смежную дверь, но я пошел в обход, и тут в коридоре появился Кремер. Он протопал мимо меня, даже слова не сказав вежливости ради, но я все равно его выпустил, а после пошел и доложил Вулфу:

– Одну из них я уже могу вам доставить – Хелен Яконо, ту самую, смуглокожую Гебу, которая принесла блины вам, но отдала Крейсу. Должен ли я держать ее у себя, пока не доберусь до остальных?

Он скривился:

– Чего она хочет?

– Встретиться с вами.

– Черт возьми! – вздохнул он. – Веди ее.

Я открыл дверь в гостиную, пригласил Хелен и подвел к красному кожаному креслу. Она смотрелась в нем приятнее, чем Кремер, хотя выглядела не так впечатляюще, как вчера. Глаза опухли, кожа потускнела. Она совсем не спала, сказала она Вулфу. Она приехала сразу из офиса окружного прокуратура, поскольку дома у нее мать, позднее придут из школы братья и сестры и поднимут шум, так что, как бы то ни было, она решила сначала встретиться с Вулфом. Мать у нее старых правил и не хочет, чтобы дочь стала актрисой. Казалось, будто она ищет место, где можно вздремнуть, но тут Вулф ее перебил:

– Полагаю, мисс Яконо, вы пришли не за тем, что вам нужен совет, становиться ли вам актрисой.

– Нет, конечно. Я пришла, потому что вы детектив и очень умный человек, а я страшно боюсь. Боюсь же я вот чего: если станет известно, что я кое-что сделала, я никем не стану. Даже если я останусь жива, родители велят мне сидеть дома и никуда не пустят. Я уже чуть не проболталась, когда меня допрашивали. Потому решила все рассказать вам, а потом, если вы мне поможете, я помогу вам. Если пообещаете меня не выдать.

– Я не могу пообещать вас не выдать, если вы признаетесь в совершении преступления или сокрытии сведений, касающихся преступления.

– Это ни то и ни другое.

– В таком случае даю вам свое слово и мистера Гудвина. Мы сохранили множество тайн.

– Тогда ладно. Я ударила Винсента Пайла ножом, так что меня забрызгало кровью.

Я вытаращил глаза. На какую-то долю секунды я подумал, будто она хочет сказать, что он умер вовсе не от яда, что она пробралась наверх и его зарезала, хотя вряд ли такое было возможно, потому что, уж наверное, врачи заметили бы рану.

Объяснять свои слова она явно не собиралась, и Вулф сказал:

– Мисс Яконо, удар ножом обычно называют преступным действием. Когда и где это произошло?

– Это не было преступным действием, это была самооборона. – Ее голос звучал так ровно, будто речь шла о таблице умножения. Очевидно, она готовила эти модуляции для сцены. – Это произошло в январе, примерно три месяца назад. Конечно, я о нем слышала, как и все в шоу-бизнесе. Не знаю, правду ли говорят, что он финансирует спектакли ради новых девушек, но похоже. Ходят слухи, будто у него то одна девушка, то другая, хотя толком никто ничего не знает, потому что он на этот счет всегда был очень осторожен. Девушки иногда проговаривались, но он помалкивал. Я не о том, как он с кем-то обедал, я про «последний рубеж». Мы на Бродвее так это называем. Вы понимаете, что я имею в виду?

– Догадываюсь.

– Иногда говорим «последний барьер». Это то же самое. В начале зимы он начал за мной ухаживать. Конечно, мне было известно о его репутации, но он вложил деньги в «Лист ариземы», и уже начали подбирать актеров на роли. Я же не знала, что постановка будет провальной, а если девушка хочет получить роль, то должна уметь общаться. Мы с ним несколько раз ходили обедать, потанцевать и так далее, а потом он пригласил меня к себе, и я пошла. Он сам приготовил обед… Я ведь сказала, он был очень осторожен. Ведь так?

– Сказали.

– Ну так это правда. У него пентхаус на Мэдисон-авеню, но, кроме нас, там никого не было. Я позволила ему себя поцеловать. Я рассуждала так: актрису всегда целуют на сцене, в кино, по телевизору, так какая разница? Мы приходили туда три раза, и ничего особенного не произошло, но в четвертый раз – в январе – он на глазах превратился в животное, и нужно было как-то его остановить, так что я схватила нож со стола и ударила его. Кровью мне забрызгало платье, и дома я попыталась отстирать его, но пятно осталось. Платье стоило сорок шесть долларов.

– Однако мистер Пайл не умер.